Августа Ларсена, прыткого белобрысого шведа, Борис знал еще по старым делишкам на московской таможне, где швед упрямо доказывал прожженным таможенникам свою законную, но не применимую к российским реалиям правоту. Борису понравился неглупый и напористый швед, и они сразу нашли общий язык. У Августа были капиталы в иностранных банках, у Бориса – наработанные годами связи и русская смекалка. Компаньоны быстро сообразили, как среди российской безалаберности можно преумножить свои активы, и занялись рейдерским захватом и дальнейшей перепродажей лакомых заводов и фабрик.
К тому времени, как Август задумал жениться на блистательной Эмме Глазуновой, Борис решил отодвинуть поднадоевшего шведа в сторону и завладеть половиной его доли в их процветающем холдинге. И сделать это нужно было до свадьбы, пока не появились наследники и никто не мог оспорить в суде его, Бориса, законное право на родной и выстраданный бизнес. Уже были готовы фальшивые финансовые отчеты, бумаги о банкротстве. Оставался последний шаг – предъявить Августу неопровержимые доказательства убытков и разорения и под шумок через подставную фирму выкупить его половину акций. И тут – гром и молния – какой-то идиот убивает Августа и ставит под удар всю его, Бориса, гениальную комбинацию.
Борис Олегович выбрался из просторного кресла, привычно сложил руки на животе и нервно заходил по кабинету. Возле стены, ближе к двери, испуганно топтался его главный помощник по щекотливым делам Сашка Поливанов. Сашка первым принес печальную весть о гибели компаньона, чем вызвал резкую вспышку гнева у строгого босса: тот запустил в голову гонца малахитовый канцелярский прибор. Сашкина голова прытко пригнулась, приборчик ударился в блестевшую на стене новую плазму и эффектно превратил ее в никчемный кусок ломаной пластмассы.
– Я же послал тебя следить за Августом, лопух ты эдакий! – слово Борис употребил емкое и нецензурное из своего богатого словарного запаса. – А ты опять дорвался до халявной алкашки и нажрался до кабаньего визга!
– Да я, Борис Олегович, только в туалет отошел, а этот Ларсен как раз свалил в парк. Когда я его отыскал, он уже мертвый лежал на земле, а рядом топтался его знакомый мент. Что мне оставалось? Скрылся в кустах и наблюдал издали. А потом Сергеич, начальник охраны, позвонил, и я в сторонку отошел, чтоб не светиться. А когда вернулся, там ужас сколько народу толклось. Баба эта его, Эмма, с ней девка, вроде, сестра, да еще врачи скорой. А Августа уже не было. То ли его на скорой увезли, то ли менты забрали. Я давай за Эммой следить – ничего интересного. Они с сеструхой в коттедж отправились, пили там и орали допоздна, потом стихли.
– А на кой ляд ты в Москву вернулся? Должен был остаться на месте и персонал расспросить: кто кого увез и куда.
Сашка ринулся было к двери, но Борис его притормозил:
– Стой, иждивенец! К этому делу нужно подойти деликатно. Спешка все только испортит. Август мертв – это хорошо. Но хотелось бы удостовериться в этом. Беру это на себя. А ты, Александр, вернешься в усадьбу и будешь неотрывно следит за Эммой Глазуновой. Глаз с нее не спускай. Я хочу знать о каждом ее шаге. Что подозрительного заметишь – сразу звони и докладывай. Есть у меня мыслишка, что хитрый швед перед тем, как окочуриться, мог передать ей важные документы. Что-то он в последнее время чересчур беспокоился, переживал. Как бы чего не заподозрил и не предпринял ответных шагов.
