– У нас! – Валерия смеется. – Ника все организовала, вечный двигатель какой-то, а не подруга. И мамы постарались – и тетя Стефа, и тетя Лида. А я так, сидела сложа руки, как королева.
– Ты и выглядела королевой.
– Льстец. – Валерия смотрит на отражение в зеркале. – Хотя прическу жалко разбирать – Майю мне сегодня боги послали, не иначе. А лучше всех, пожалуй, выглядела Ольга Витковская. Вот кто элегантен в любом наряде, хоть мешок на нее надень. Малышки у нее очень живые.
– Броуновское движение какое-то. – Панфилов улыбается, вспоминая возню малышей. – Наши-то еще самые спокойные.
– Ага, спокойные… Максимка едва торт не опрокинул, Ника чуть разрыв сердца не получила!
– А торт получился отменный.
– Да, но слишком красивый, чтобы жить. – Валерия потянулась. – Я обалдела, когда увидела его – котенок, башня, все эти цветы…
Дверь скрипнула – в комнату, ступая мягкими лапами, зашел рыжий кот. Шерсть у него лоснилась в свете ночника, а на мордочке было написано ленивое удовлетворение.
– Ричи, где пропадал, бродяга? – Панфилов с удовольствием смотрит на круглую хищную морду, кот прыгает к нему на кровать, и хозяин гладит его спинку. – Ишь, раздобрел ты, брат, не на шутку.
– Я пыталась посадить его на диету, но Ника заявила, что это котохульство.
Они оба тихо захохотали, это слово смешит их постоянно, как и Никины теории о духовном, интеллектуальном и эстетическом превосходстве расы кошек над людской.
– Ника его сегодня весь день чем-то вкусненьким кормила, и у тети Стефы он что-то питательное наколядовал, к гадалке не ходи. Думаю, тетя Лида тоже дрогнула. Так что кот сегодня, мягко говоря, не голодал, а вот вечером я его и не видела.
– Чем больше в доме детей, тем надежнее прячется Ричи. – Панфилов почесал кота за ушком. – Урчит, как трактор. Быстро растет – помнишь, каким его Ирка притащила? Кроха совсем, в кулаке помещался.
– Еще бы мне не помнить, сама этого поганца из пипетки кормила.
Валерия садится на кровать и тоже гладит шелковистую шерстку Ричи, а он урчит и подставляет ей брюшко.
– Ну, это уж высший знак королевского доверия. – Панфилов осторожно гладит кота. – Что-то есть в Никиной теории, скажи? Вот с чего мы, вместо того чтобы заниматься чем-то интересным, вдвоем ублажаем этого пушистого паршивца?
– Потому что мы живем для того, чтобы он был здоров, красив и счастлив. Спроси у Ники, она подтвердит.
Они снова хохочут, а кот, фыркнув, спрыгнул на пол и растянулся посреди ковра. Несмотря на прелести вольной жизни, он предпочитает ночевать в спальне у своих людей.
Два года назад Ирка привезла его из Красного Маяка – у трагически погибшей кошки остался выводок из четырех двухнедельных котят. Осиротевшую малышню разобрали сотрудники завода, а Ирка, подоспевшая к раздаче сирот, обзавелась пищащим рыжим комочком, полуслепым и настолько маленьким и хрупким, что было непонятно, в чем только душа держится. Они все вместе выходили его, выкормили из пипетки, и сейчас, глядя на крупного сильного кота, трудно представить, каким крохой он попал к ним в дом. Это их общий кот – они тогда только-только официально оформили отношения, Ричи стал первым семейным приобретением. И он платит им всем горячей преданностью, конечно, так, как он сам ее понимает.
Из соседней комнаты послышались возня, сопение, недовольное хныканье.
– Максимка проснулся.
Они по голосам отличают близнецов, к тому же Максим всегда спит гораздо беспокойнее, чем сестра.
