Невидимые узы - страница 16

Отец Вацлав не знал, чем занимался Бернар в первые годы после отставки. Нелегко, должно быть, вернуться к гражданской жизни после тридцати лет в легионе, единственной семье, которую он знал. Бернар впал в депрессию, был не в состоянии адаптироваться в чуждом ему мире. Тем не менее по рекомендации одной прихожанки его около трех лет назад приютили в польской миссии, выделили комнатушку в пристройке; он взял за правило ежемесячно платить арендную плату, а столовался с семинаристами. В конце концов Жорж Бернар нашел свое место в общине. Три раза в неделю он давал уроки французского священнослужителям, некоторым прихожанам и даже бродягам, на которых стал немного похож.

– Он принимал участие не во всех службах, был и в этом не таким, как все, но верным человеком с доброй душой.

– Вы знали кого-нибудь из его семьи?

– Нет, он никогда об этом не говорил. Не думаю, что у него были родные.

– А та женщина, что рекомендовала его вам?

– Мне неловко об этом говорить с вами, однако, учитывая вашу профессию, вы, скорее всего, привыкли к такому. Эта женщина – «галантная дама», понимаете? Господь ведь все понимает, верно?

– Раз она его рекомендовала, значит, уважает и, следовательно, хорошо знает?

– Мне так кажется. Во всяком случае, она была к нему очень привязана. Думаю, они постоянно виделись.

– Вас не затруднит назвать нам ее имя? Мы хотим сообщить ей об утрате.

– Ее зовут Николешка Застевьоска, но мы знаем ее как Николь. Вы найдете ее вечером на площади Мадлен, в старой «Ауди» с включенными подфарниками, чтобы ваши коллеги не штрафовали.

– Николь?!

– Вы ее знаете?

– Все полицейские Парижа знают Николь! Невероятно… Она, если мне будет позволено так выразиться, чертовски хорошая женщина и точно попадет в рай!

Я не знал, что Николь посещает церковь, что она полячка…

– Она приходит на все воскресные утренние мессы, иногда молится и днем. Если можно, не говорите ей, что…

– Конечно, святой отец, тайна исповеди, я понимаю. У меня к вам тоже есть небольшая просьба.

– Слушаю вас.

– Не могли бы вы проводить нас в комнату Жоржа Бернара?

– Обыск?

– Нет, обычный визит. Как я вам уже говорил, открыто расследование, и нам придется покопаться в жизни этого человека. Вы, кстати, знаете дату и место его рождения?

– Нет.

– Вот видите, а нам, возможно, удастся найти в его комнате документы, удостоверяющие личность… Мы обязаны предупредить членов семьи и официальные органы. Не волнуйтесь, это произойдет в вашем присутствии; ваше имя мы укажем в протоколе, который вы подпишете в качестве понятого.

Отец Вацлав согласился не сразу. Нет, он не беспокоился о том, что могут обнаружить полицейские; его скорее смущал тот факт, что он нарушил правила, пригласив этого человека в миссию.

– Понимаете, господин Бернар занимал эту комнату неофициально, так сказать. Платил наличными. Правила были нарушены, но эта комната больше напоминает чулан, и мне почти стыдно показывать вам ее, хотя Жорж никогда не жаловался, совсем наоборот. Он говорил, что счастлив иметь собственное место в жизни.

– Понимаю, не волнуйтесь вы так! Мы, полицейские, тоже умеем закрывать глаза в случае необходимости.

– Хорошо. Прекрасно. В таком случае – прошу! Следуйте за мной.

Им пришлось покинуть церковь и пройти метров тридцать по улице Сент-Оноре до входа в здание семинарии. Отец Вацлав поднялся на невысокое крыльцо, толкнул тяжелую деревянную дверь и сделал приглашающий жест. Делестран приготовился увидеть тайную, строго охраняемую территорию. Одним из преимуществ его профессии была законная возможность заглядывать за кулисы красивых фасадов и лицезреть изнанку вещей.