Пытаясь совладать с эмоциями, он еще раз медленно обвел взглядом комнату, остановившись на вентиляционной решетке. Майор размышлял, стоило ли того подобное увлечение. Разве сам он не тратит время попусту, собирая мелкие подробности жизни человека, в конечном итоге совсем неинтересного, ведь речь может идти о несчастном случае или неудачном падении? У него появились сомнения. Он блуждал в своих мыслях, но любопытство и желание все знать об окружающих перебороли нерешительность. Это оказалось сильнее него, тем более с таким странным персонажем, как Жорж Бернар.
На левом углу письменного стола лежала зеленая картонная папка. Делестран снял резинку и сделал еще одно, не менее удивительное открытие. Он отложил в сторону брошюру, выпущенную Национальным советом по доступу к личному происхождению, заинтересовавшись конвертом с маркой, адресованным господину Жоржу Бернару. Адрес был тот же, что в удостоверении личности: 28800 Бонваль, улица Валь-де-Луар, 48. Внутри лежало письмо от 15 января 2002 года.
Мой дорогой Жорж!
Бесценный мой друг!
Надеюсь, это письмо дойдет до тебя вовремя и ты узнаешь мою последнюю волю. Мне пора покинуть этот мир; сражение, которое я веду много лет, проиграно. На этот раз я не выкарабкаюсь, рак одолеет меня. Но я пишу это письмо и как будто делаю последний глоток воздуха в жизни. Мой дорогой Жорж, я ничего не забыла о том воскресенье августа, когда 45 лет назад, выходя после мессы, встретилась с тобой взглядом. Ты появился внезапно, поднял на меня полные нежности глаза, и между нами возникла магия; две наши прямо противоположные вселенные столкнулись, проникли друг в друга и высекли искры свободы. Ты выходил из пекарни с пирожными. Двойными заварными, шоколадными. Видишь, я ничего не забыла. Мне понравилась твоя неловкость, то, как ты выронил пакет, когда я улыбнулась тебе, и твое смущение, когда ты его поднял. У тебя был чистый взгляд дикаря, просящего прощения и без вины виноватого, в этом был весь ты! Мне даже показалось, что ты протянул руку и предложил мне в качестве подарка маленький перевязанный шпагатом пакетик… Весь ты! Мы не должны были встретиться, но по какой-то невероятной случайности жизнь рассудила иначе – и через несколько недель разлучила нас. Мы провели эти дни в твоем мире, столь далеком от моего, на корме твоей плывущей лодки, на берегах твоей
реки, в твоей хижине, скрытой в зелени плакучей ивы. Мы лежали ночью на лугу посреди «нигде» и смотрели на звездное небо. Как изящно ты выглядел ранним утром, когда подставил мне спину, чтобы помочь перелезть через стену моей ужасной семейной крепости! Нет, я ничего не забыла, ничего… Я могу сказать тебе сегодня, что те две недели с тобой были самыми счастливыми в моей жизни. Благодаря тебе я могу утверждать, что у меня было несколько жизней. Одна – очень удобная, длинная и мирная, окруженная тем, что я долго считала любовью, а еще одна – твоя, наша, такая короткая, избавленная от всего лишнего, мощная и напряженная, безрассудно воспламеняющаяся, что случается только от настоящей любви.
Время сожалений и угрызений совести миновало. Я всю жизнь жалела, что той зимой сочинила письмо и попросила тебя «больше не писать», хотя по-прежнему испытывала странное чувство сообщничества. Я нигде никогда и ни с кем не чувствовала себя такой защищенной и свободной. Да, свободной! В твоих объятиях я была женщиной.
