– Куда мы идём? – я, наконец, обратился к Джейкобу.
Он лишь посмотрел на меня с удивлением, усмехнулся и бросил отговорку:
– Мы не говорим здесь об этом.
Я почувствовал, что непонимание вызывало во мне гнев. Но в то же время я понимал, что нахожусь не в том положении, чтобы конфликтовать.
– Зачем вы забрали меня из аэропорта? Почему меня, а не кого-то другого? – спросил я, немного успокоившись.
– Мы не выбираем. Мы делаем, что нам говорят, – спокойно ответил он.
– Кто говорит? – я осторожно продолжал свои попытки узнать хоть что-то.
– Поберегите своё дыхание. Нам ещё далеко идти, – он сказал невозмутимо.
Мы долго шагали по этой дороге, изредка делая небольшие перерывы на отдых, поскольку этот путь давался мне трудно. Моя одежда вся взмокла от пота и влажности воздуха тропического леса, в который мы всё дальше углублялись, в какой-то момент свернув с относительно широкой дороги на узкую тропинку. Даже при свете солнца находиться в этом лесу было некомфортно: обилие неизвестных звуков, обилие непонятных движений окружающего мира, обилие ядовитых и плотоядных тварей, переносящих заболевания и маскирующихся под что угодно – всё это вызывало во мне тревогу и выматывало, поскольку на редких привалах я не мог даже минуту посидеть без беспокойства и переживания, что какое-нибудь жуткое насекомое ползёт по мне в эту самую секунду со стремлением отложить яйца в глубине одного из моих ушей. Беспокойству способствовал и Джейкоб, постоянно напоминавший мне о необходимости всё время двигаться и осматривать себя. Я вздрагивал от каждого соприкасания с каким-нибудь влажным листочком или странно пахнущим цветком и еле сдерживал нервную тряску, когда широкие и мокрые зелёные языки растений облизывали меня, а каждая лиана или ветка на земле, за которую я запинался, казались мне ядовитейшими змеями или хвостами жутких тварей, шипящих, свистящих и клокочущих, доселе невиданных людьми-чужаками.
Неизвестно, сколько ещё времени мы продирались через заросли растений, идя куда-то. Порой Джейкоб работал небольшим топориком, прорубая для нас путь через зелёную стену, которая, казалось, тут же зарастала обратно, как только мы протискивались через вырубленную сочащуюся соком растений щель. Кроны высоких деревьев переплетались между собой, ветви их словно связывались лианами в причудливые каркасы естественного навеса. Солнца почти не было видно, но всё же иногда свет неба пробивался через редкие дыры в растительном потолке. И вскоре, взглянув в очередной раз наверх, я заметил, что начало темнеть.
Сумерки медленно опускались на и без того весьма тёмный лес. С трудом пройдя ещё минут тридцать, мы вышли на более-менее светлый участок рядом с каким-то заросшим каменистым холмом. Крыша из листьев деревьев здесь немного проредилась, и нашему взору открылось темнеющее синее небо, на котором загорались звёзды, и где-то на краю которого ещё слабо сияло закатное солнце. Я любовался, казалось, давно невиданным зрелищем, но был резко прерван – Джейкоб остановился, и я случайно врезался в него.
– Сейчас туда, – указал он в сторону холма.
Я посмотрел в указанную сторону и слегка испугался: в холме перед нами зиял чернотой обширный вход в пещеру. Темнота в нём выделялась на фоне наступающей ночи, и в который раз я, осознавая всю ситуацию, был вынужден смириться и принять происходящее, ибо по-другому было нельзя. Я не мог развернуться и куда-то убежать. Бежать было некуда. В ночном тропическом лесу, находящемся на абсолютно неизвестном мне острове, где люди говорят на неизвестных мне языках, и где я нахожусь в первый раз в своей жизни, остаться и следовать указаниям Джейкоба было единственным возможным решением, при котором я, вероятно, проживу чуть подольше. Сожалеть и сокрушаться о своей глупости, по которой я попал в эту ситуацию в первую очередь, времени не было – Джейкоб уверенно зашагал к пещере, отчего я поспешил за ним.
