– Знаете что?! Если бы вас похитили и угрожали… Что-то с вами сделать! Вряд ли бы вам было весело.
– Во-первых, весело не было бы этим долбоебам. Во-вторых, меня бы не похитили. Мозгов достаточно. И у остальных, чтобы не рисковать. И у меня, чтобы не попасться.
Нервный смешок вылетает из груди, не успеваю остановиться. Хасанов едва качает головой, требуя продолжить. Крепче сжимает пальцы, когда я не подчиняюсь.
– Просто… – тяну, сражаясь с собственной трусостью. – Вы же попались. Мой… Вас посадили, нашли на вас управу. Так что про мозги…
– Дерзи аккуратно, Александра. Пока это забавно. Переступишь грань – будет хуево. Понимаешь?
– Да, – киваю, облизывая пересохшие губы. – Извини.
– И про отца умалчивать необязательно. Я ведь и так знаю, что именно твой папаша меня засадил. О том насколько честно – ещё вопрос. Но это уже не твоя забота.
Что значит нечестно?! Мой отец один из самых уважаемых людей в городе. Им восхищаются потому, что он довёл до суда много дел, которые до него лежали нераскрытыми.
Сколько я себя помню, папа очень старался. Засиживался за документами допоздна. Мог посадить меня к себе на колени, запретив смотреть на фото, читал, делал пометки.
Он свою должность заслужил часами внеурочной работы, кровью, потерянными выходными. Они с мамой несколько раз чуть до развода не дошли именно из-за того, как много папа трудился.
А Хасанов этот…
Бандюган проклятый!
Только и может, что на честных людей наговаривать.
– Отпущу я тебя, – отвечает на вопрос, который уже не так меня заботит. – К осени точно вернешься домой.
– К осени?! Ещё два месяца впереди!
– Если я скажу через неделю – ты же мне мозги выебешь, что я слово не сдержал. Я не знаю точных сроков. Смогу – отправлю восвояси.
– Живой?
– Живой.
Отвечает, хотя не его очередь. После этого мужчина приподнимается, внимательно меня рассматривая. Ведёт ладонью чуть выше, сжимая мою икру. Поглаживает под коленом, вызывая смятение в душе.
Его прикосновения не привычно грубые, а чуть мягче. Он словно ощупывает меня, исследует моё тело. Ведёт выше, я резко свожу ноги, зажимая ладонь мужчины.
– Раздвинь, – рычит, надавливая. – Давай, лапуль, будь послушной.
– Это ваше желание?
– Хм. Нет, – сверкает глазами. – Желание другое. Разденься. Хочу сиськи заценить.
– Но…
– Если откажешься, то всё равно ведь раздеться нужно будет. А так – шанс потом прикрыться.
– Только желания не должны повторяться, – пытаюсь внести своё правило. Валид кивает. – Хорошо.
Я вжимаюсь в стену. Шиплю, когда простынь съезжает, и я лопатками касаюсь горячего дерева. Коленями прижимаю ткань к груди, а сама опускаю ладони ниже.
Цепляю тонкую резинку трусиков, быстро тяну вниз. Намеренно не смотрю на Валида, потому что… Просто сгорю от неловкости. Кожа покрывается мурашками от мысли, что мужчина внимательно следит. Может увидеть больше, чем следует.
Черные трусики падают на пол, я жмурюсь. Ведь рука Валида возвращается на мою ногу. И теперь, зная, что лоно не прикрыто, чужая близость будоражит ещё сильнее.
– Минус одежда, – мой голос дрожит, как и я. – Вместо желания.
– Умно, конфетка. Недальновидно, но умно. Твой черёд.
– Я хочу, чтобы вы…
– Нихрена. Желания – только для меня. Тебе вопросов хватит.
– Нечестно!
Обиженно вскрикиваю, поджимая губы. Я надеялась попросить не трогать меня. Хотя бы пока мы в сауне. Но Валид оставляет за собой преимущество. Лишает меня какой-либо надежды.
