─ Сколько пальцев показываю? ─ выставил перед ним два пальца, и Витале начал щуриться.
─ Два? ─ больше спросил, чем ответил брат.
─ Тошнит?
─ Немного.
─ Голова кружится?
─ Немного, ─ выдохнул он. ─ До сих пор вспышки какие-то перед глазами.
─ Ясно.
Поднялся на ноги:
─ Кто его привез и на чем?
Уго сунул руки в карманы куртки, а после протянул мне какую-то визитку.
«Деббора. Стриптиз-клуб»
─ Это что? ─ нахмурился я, подняв глаза на брата.
─ Ты спросил, кто его привез, ─ кивнул на визитку. ─ Как я понял, кто-то из людей Клофордского борделя присутствовал на «Вираже», где Витале и расхлестался. А они просто помогли ему добраться до границы.
─ А тачка?
─ Прицепом. Она сама не едет.
Раз-два-три-четыре-пять… он твой брат. Твой брат, Рик, успокойся.
─ «Вираж», значит. ─ мой взгляд упал на затылок Витале. ─ Так, ладно. Сажай его ко мне в машину, я пока позвоню Ёрки.
Уго кивнул, помог подняться Витале и увел к моей машине. Я же отошел и набрал нашему врачу:
─ Да, Рик. ─ парень ответил на втором гудке.
─ Выезжай в особняк сейчас же, или я убью сегодня кого-нибудь быстрее, чем Витале блеванет в моей машине.
─ Достаточно доходчиво. Выезжаю.
Доминика
Кенфорд. Клофорд
Быть единственной девушкой в семье, ─ не считая, конечно же, Амбры, которая появлялась раз в несколько недель, ─ значило уживаться с четырьмя мужчинами в одном доме и учитывать, что у каждого из них свой характер.
Похожи были лишь Руджеро и Джан, но, если с первым я еще могла нормально поговорить, то ко второму и на пушечный выстрел сама не хотела подходить, особенно, если у него не было настроения. А у Джана всегда непредсказуемо менялось настроение, поэтому лишний раз рисковать я не собиралась. К тому же, младший брат тоже не горел желанием со мной общаться. Мы, как два отрешенных незнакомца, совсем не собирающихся знакомиться друг с другом, даже учитывая факт того, что жили под одной крышей уже семнадцать лет.
─ Ты так и не спросила у Анри про рисование этих портретов. ─ напомнил Эмилио, сидя на диване, пока я, свесив ноги с подоконника, вырисовывала карандашом черты его лица на плотной белой бумаге в своем блокноте.
Пожав плечами, улыбнулась:
─ Будет поводом заглянуть к нему на днях.
Эмилио чуть наклонил голову, и небольшие кудряшки перекатились в другую сторону.
─ Если я идеально помню твое лицо, еще не значит, что тебе позволено двигаться. ─ ехидно щурюсь, и он сел ровно.
─ Ты помнишь мое лицо «идеально»? ─ недоверчиво протянул друг.
─ Конечно. ─ не отрываю взгляда от блокнота. ─ Ты же выглядишь, как герой романтической повести.
─ В каком это смысле?
Я лишь на секунду подняла глаза на Эмилио, который стал чуть краснее. Не одному ему нравилось наблюдать за смущением других людей. И хоть стеснялась говорить такое Эмилио, и очень надеялась, что он не собирался подумать ничего… такого, я не могла не сказать этой правды.
─ У тебя серо-голубые глаза, и они словно отражают небо перед грозой. ─ вывожу линию у глаз. ─ Длинные черные ресницы добавляют глубины в каждый твой взгляд, а темные брови подчеркивают выразительность лица.
Добавляю густоту ресницам на бумаге легкими штрихами.
─ А еще, когда ты хотя бы немного смущаешься, то на твоей светлой коже, щеках, прямом носу, ушах появляется милый румянец.
Подняла глаза:
─ Прямо, как сейчас.
Я соврала. Эмилио был не просто румяный, а красный, как карандаш в моем пенале, и у меня не вышло сдержать улыбки.
