Назначают политиков. Заставляют всех выполнять их приказы по щелчку.
Боже. Во что мы вляпались?!
* * *
Алекса не возвращается, а я не нахожу себе места.
Черт!
Ну договорились же!
Договорились, что не на всю ночь, а на пару часов отлучится!
Отец как в лихорадке.
Подготовка к свадьбе полным ходом.
А она…
Она как будто с катушек слетела в эти последние недели!
Ни разу. Ни разу за все время не ночует дома!
Я уже устала ее прикрывать.
Отвечать родителям из-за двери ее голосом. Прикидываясь усталой и замученной.
Ведь им постоянно! Постоянно, каждую минуту что-то надо!
Спросить, уточнить, в миллионный раз подогнать платье и перебрать украшения! Черт!
Зато Алекса ползает, как полудохлая муха после своих ночных похождений.
Каждый день все сереет и бледнеет еще больше.
Любовь выжигает ее, как червяк. Изнутри.
Не увлеченность. Лихорадка. С ненормальным блеском в глазах и расбухшими, до крови искусанными губами.
– Я люблю его, – выдыхает она, возвращаясь и падая, как камень, на постель. – Люблююююю, Мари! Боже! Чтоб этот Багиров провалился! Я же без него… Я без него просто сдохну!
Только всем наплевать.
Кому объяснишь?
Матери, что светится от счастья и ничего не замечает?
Отцу, который спит и видит, как мы взлетаем на социальный Олимп?
Никому.
Приходится молчать. И прикрывать Алексу, пропадающую каждую ночь.
А что остается?
Пусть хоть напоследок вдохнет своего счастья. Своей жизни. Иначе ее просто запрут в доме и не выпустят до тех пор, пока ее не заберет муж.
– Алекса! Возвращайся немедленно!
Пришлось самой вылезти в окно ночью и перелезть через ограду, чтобы дозвониться сестре. Ну, в общем-то меня никто не заподозрит. Если кого-то встречу, объясню, что тоже, как и все, дико нервничаю перед свадьбой и не могу уснуть, вот и вышла прогуляться.
– Багиров должен утром приехать в город. Ты меня слышишь?! Он вполне способен сразу заехать к нам! И если ты в это время начнешь влезать в окно…
– Может, и к лучшему, – чуть не матерюсь, слыша ее безжизненный голос. – Увидит, что невеста его недостойна. Шастает по ночам. Откажется.
– Отец тебя убьет. Нас обеих убьет, Алекс. Возвращайся!
Еде сдерживаюсь, чтоб не наорать.
– Не слишком ли позднее время для прогулок?
Только успеваю отключить телефон и спрятать в карман, как в спину резко бьет суровый властный голос.
И, пусть я слышала его раз в жизни, этого достаточно, чтобы узнать даже через миллион лет.
– Господин Багиров, – разворачиваюсь на дрожащих ногах.
Тут же ошпаривает взглядом.
Забирается под накинутое платье.
Крюком захватывает позвоночник. Так, что в один миг меня начинает потряхивать.
– Называй меня Бадрид, – он близко. Слишком близко.
Один шаг, и вот его дыхание уже опаляет мое и без того горящее лицо.
Глаза прожигают.
Чувствую себя, как воришка на допросе.
Хотя…
Я и так чуть не попалась. А его взгляд сверлит хуже рентгена.
– Мы ведь уже почти семья.
Нутро прожигает. Что он слышал? Почему его взгляд такой тяжелый?
Давит. Придавливает к земле. Одним взглядом заставляет выдать все тайны. Во всем признаться.
Раздирает кожу. До мяса. Едкой кислотой.
Его голос вырывает из дурманного плена взгляда.
Только для того, чтобы, как в кипящий котел, бросить в новый еще более вязкий дурман.
– Мне не нравится, что ваш отец позволяет вам такое. Быть на улице. Ночью. Пусть даже только за оградой. Женщине не пристало разгуливать одной ночью на улицах.
