Гребаная песня, когда-нибудь закончиться? Откуда она доноситься? У меня даже радио нет.
Шагнув к столешнице, я оглядел бардак, оставленный кем-то, но точно не мной. Пустые упаковки из-под бекона, скорлупа от яиц и поджаристые тосты, сложенные горкой. Крошки, заляпанные ножи и вилки. Странно, что еда не подгорает, а продолжает источать съедобные ароматы. Стол накрыт на две персоны, что совсем неразумно. Я никого не жду, так что это…
– … переверни яичницу. – Раздался мужской голос у меня за спиной. Я отреагировал, как в старые и добрые времена. Раньше, не смог бы из-за немощи и торможения, но в данный момент, мое тело двигалось, как машина – четко и быстро, в результате чего, рожа нежданного гостя оказалась прижатой к столу.
– Кто ты, мать твою? – проворчал я, усилив нажим.
– Во-первых, не прижимайся ко мне своими причиндалами, – пропыхтел уродец, – а во-вторых, плохо обижать того, кто тебе приготовил завтрак.
– В последний раз спрашиваю, говнюк. Кто ты и как сюда попал?
– Для начала, отпусти меня, Вик.
Он знает мое имя? Мое настоящее имя? Кто он, мать твою, такой? Знакомый, которого я никогда не знал или сынок домовладельца, пришел за оплатой? Но, они не знают, только те, с кем я служил в армии, а это было, когда королева Анна была еще жива.>33 Плюс ко всему, их почти не осталось в живых.
Одернув руку, я отступил подальше, но нож, который предусмотрительно прихватил с собой, спрятал за спиной. Что за хер в розовом костюме?
– Кто ты? – не заметил, чтобы кто-то звонил/стучал в дверь. Как и не помню косматого яппи>34 среди одноразовых напарников по игле. Чувак выпрямился, откинув длиннющие, как у «Рапунцель» волосы назад. Их цвет переливался от белого, до темно-коричневого. Что за херня? А вот когда он повернулся ко мне, я нахмурился, заставляя свой мозг работать на всю катушку. Его глаза… они были цвета белого жемчуга. Такого в человеческой природе нет, или это я лишился рассудка, пока крепко ширялся дерьмом? Я потер глаза. Мало ли, привиделось. Неа. До сих пор тот же оттенок, на фоне золотистой кожи, прямого носа и полных, красных губ. – Отвечай. – Я сощурил глаза, перебирая в голове тот немногочисленный список людей с внешностью Тимоти Шаламе>35 и страстью к розовому цвету. Ни одного не припомню.
– Как насчет того, что я просто тот, кто приготовил для тебя завтрак? – он улыбнулся, подойдя к плите и вырубая ее. Выгребая бекон из сковородки, придурок даже не пытался пользоваться вилкой, подхватывая горячие куски мяса пальцами и выкладывая их в миску. – Не пойдет?
– Сам как думаешь? – я скрестил руки на груди, демонстративно постукивая лезвием ножа по бицепсу.
– Окей. Давай так. Прежде чем мы поговорим, ты что-нибудь на себя наденешь. – Отставив тарелку, мистер-розовый-костюм взялся за яичницу. – Я не против обнаженки, но только если это будет женщина с огромными сиськами. Понял, к чему я веду?
– Допустим. – Что-то не нравится мне этот хрен.
– Отлично. – Он улыбнулся, раскладывая яичницу по тарелкам. – А теперь поедим. Давно, кстати, ел?
Медленно положив нож на стол, я двинулся к матрасу. Кажется, там валялись мои шмотки. Удерживая уродца в поле зрения, я быстро натянул джинсы и футболку. Ботинки были где-то здесь, но я наплевал на них. Вернувшись к столу, я ждал, пока косматый прижмет свой зад на стул. Ага. Он так и сделал.
– Твое имя? – спросил я, откинувшись на спинку стула. Жрать то, что вкусно пахнет… черт, было соблазнительно, но не факт, что еда не отравлена. Кто-то прислал своего человека, чтобы меня прикончить, не исключено. Но, почему сейчас? Для чего было выжидать полтора года? А еще эти изменения в моем теле, тоже странность.
