— Стой, — девушка в длинном сарафане резко подскакивает со своего места и подходит ко мне. Она впивается в меня своими раскосыми глазами, и я начинаю погружаться в туман. Словно перед глазами дымка, конечности тяжелеют, начинает кружиться голова. Состояние как после выпитой бутылки шампанского.
Из оцепенения меня выводит звон браслетов на ее запястьях.
— Герман, я говорила тебе, что ты утонешь в ярко-синем море, — у нее такой ласковый убаюкивающий голос. Ей бы колыбельные петь.
— Опять ты со своими предсказаниями. Я ведь как дурак поверил тебе и целый год не плавал даже в бассейне. Пока не понял, что ты шарлатанка, — не видя лица Шахова, по интонации понимаю, что он сердится.
— Ая, завязывай, хреновая из тебя гадалка, — вторит лысый мужчина, наверное, приятель Шахова.
— Сто раз говорила, что я не гадалка. Я внучка шамана, значит, тоже вижу. А тебе я говорила ходить только по ровной земле? — обращается странная девушка к лысому.
— Ну, говорила, — нехотя соглашается он.
— А ты в горы полез. И чем все закончилась, сам знаешь. Только недавно научился заново ходить.
Лица присутствующих становятся напряженными. И больше никто не возражает Ае. Я не сильно верю в мистику, но слова девушки производят на меня устрашающее впечатление.
— Вот, Гера, и море твое пришло, — она говорит Шахову, а смотрит безотрывно в мои глаза. Мне становится не по себе, в груди начинает печь, словно шаманка выжигает во мне дыру.
— Извините, я пойду за Германом Алиевичем, — успеваю сделать несколько шагов.
— Недолго тебе быть на вершине. Легко и быстро заберешься и так же упадешь, — еще секунду назад внутри огнем все горело, а сейчас колючий мороз сковывает спину.
— Это еще почему? — обернувшись к ней, испуганно спрашиваю.
— Из-за него, — пальцем показывает на Шахова. — Сначала спасет, потом погубит. Но не расстраивайся, ты у него заберешь самое ценное и дорогое, что может забрать женщина у мужчины.
— Ая, довольно сказки рассказывать, — строго цыкнув на девушку, скрывается в коридоре, а я спешу за ним, пытаясь не придавать значения предсказанию.
Шахов идет передо мной медленной уверенной походкой. Высокий, мощный. На вид ему тридцать пять лет или около того. Мышцы бугрятся под белоснежной рубашкой. Я на его фоне Дюймовочка.
— Проходи, — низким хрипловатым голосом приглашает меня войти в кабинет.
Несмело сделав шаг в темное помещение, спешу оглядеться по сторонам. На столе горит лампа, освещая массивную мебель из черного дерева, кожаный диван и кресло хозяина. Вот и вся обстановка. Пахнет табаком и дорогим парфюмом.
Когда за спиной захлопывается дверь, я вздрагиваю всем телом и сжимаю кулаки. Мне хочется сбежать, но я здесь ради своей мечты, своей карьеры. Столько всего испытав в жизни, я не могу испугаться и отступить в одном шаге от цели стать примой.
Герман Алиевич подходит очень близко и встает передо мной. Чтобы увидеть его лицо, задираю голову вверх. Впервые я встретила этого огромного строгого мужчину, когда мне было восемь лет, он приехал к нам в училище, чтобы вручить подарки на Новый год. Я так же стояла перед ним, робея и сжимая до боли пальцы. Тогда он мне казался не добрым дедом морозом, а огромным бармалеем с густой щетиной и хмурым взглядом. От мужчины, как и тогда, веет безграничной властью и деньгами.
Набравшись смелости, поднимаю глаза и встречаюсь с черным прожигающим взглядом Шахова. Тяжелый, подавляющий. Он пристально смотрит, словно хочет залезть в душу. Мне кажется, что я совершила самую большую ошибку в жизни, придя в этот дом, но отступать уже поздно.
