Я уже готова была сменить старинную книгу на современный девайс, чтобы посмотреть, не найдется ли в нашем городке колодца, как мое внимание привлек заголовок следующего заклятия: «Выманивание домовых на деньги». Сердце тут же радостно ухнуло: уж чего-чего, а этого добра у меня хватало – спасибо ковену.
Интересно, почему Демьен не использовал именно его? Решать вопросы при помощи финансов ему как-то больше подходило, чем при помощи веника. И только вчитавшись в текст заклинания, поняла, в чем причина. Для него требовались мелкие монетки, которых у моего куратора, подозреваю, отродясь не водилось. Я же, привыкшая с уважением относиться к своим средствам, до сих пор продолжала складывать утяжеляющие кошелек рублики в старую вазу. Вот ведь и пригодились накопления.
Следуя инструкции волшебной книги, я выложила на полу круг из монеток и положила небольшую горку самых новеньких и блестящих кругляшей в центре. А затем отвернулась и начала читать заклятье. В комнате при этом стояла полнейшая тишина, и я была почти уверена, что у меня снова ничего не получается. И последнюю фразу, указанную книгой, я произнесла совсем не уверенно:
– Ты здесь?
И чуть не вздрогнула, когда услышала за спиной скрипучий недовольный голос:
– Да уж давненько туточки торчу. Че хотела-то, баламошка[2]?
Я обернулась и с удивлением, радостью и страхом уставилась на домового. Он был все такой же маленький и лохматый. Вот только выглядел сейчас гораздо увереннее. Он с интересом поглядывал то на меня, то на монетки вокруг.
– Добрый вечер, – произнесла я вежливо, стараясь расположить потустороннее существо к себе.
– И тебе добра да жиру, – важно кивнул он. – А то ишь, суходрищая какая.
Это комплимент или не очень? Сочту за комплимент. Только вот жиру мне не надо, перебьюсь как-нибудь.
– Спасибо, – снова постаралась я выглядеть благовоспитанной и гостеприимной.
Или домовой здесь не гость?
– А то что энтого еропку[3] своего выгнала, так то хорошо, я при нем рта не раскрою.
– Почему? – удивилась я, догадавшись, что речь идет о Демьене.
– Ащелыга[4] он, – сердито ответил домовой. – Басалай[5] окаянный.
Хоть ответ домового и не внес ясности, я все же кивнула и на всякий случай постаралась запомнить слово «ащелыга». Не знала, что оно означает, но интуитивно чувствовала, что очень подходит моему куратору.
– А ты хоть и баламошка, да вроде не пыня[6] и не трупёрда[7].
– Благодарю, – улыбнулась я, догадавшись, что получила от своего собеседника что-то вроде комплимента. – Вы тоже очень милый.
– Милый да проворный, – оскалился тот, быстрым движением схватил монетку и припрятал ее то ли в карман, то ли за пазуху. – А то бы сгинул уж давно.
– Куда сгинул? – уточнила я, наблюдая, как мой собеседник присматривается к следующей монетке.
– Дык, кто ж его знает, – вздохнул он и вытащил из кучки сверкающие десять копеек. – Да токма много нашего роду сгинуло в последнюю седмицу. Мутит кто-то против нас, домовых. Крадет. А кто – неведомо. Вот и балуем мы, чтоб внимание привлечь. Да что с вас, людишков, взять.
Он с досадой махнул рукой в мою сторону. Но я даже не обиделась. Голова была занята совершенно другим.
– Так пропажа вещей, испорченный киносеанс и перепутанные соль с сахаром – это ваших рук дело? – выдала я результаты своих умозаключений.
– А то ж! – с гордостью ответил домовой. – И пропажи все, и путаницы, и зелья да наговоры твои порченые…
