Начальник райотдела поговорил со старшим своего наряда и к подполковнику Кондратьеву подошел.
– Нашлась пропавшая машина… Рядом с нами стоит… По ту сторону дороги… Одна наша машина там же, осматривают место, отпечатки снимают. Оружие на месте, не тронуто.
– Что-то все это на Призрака не похоже… – сказал задумчиво Кондратьев. – Вы уверены, что с отпечатками не напутали?
– А что нам путать? – сказал прокурор. – У нас отпечатков Призрака не было… Мы послали только то, что здесь нашли…
– У нас есть психограмма Призрака, – сказал подполковник ФСБ. – Из Интерпола предоставили… Чтобы нам жизнь облегчить…
– Это что такое? – поинтересовался начальник райотдела.
– Эта заключение психологов на основании всех известных предыдущих его преступлений – как он может вести себя в какой-то конкретной ситуации. Так вот, Призрак – человек предельно жесткий, не оставляет свидетелей. Не уродует, не ранит… Убивает наповал… И не связывает ментов… И оружия в машине не оставляет… Ни своего, ни чужого…
– Может, Интерпол что-то напутал? – предположил прокурор межрайонной прокуратуры.
– Компьютер…
– Не верю я компьютерам… Глюканут, и все…
– Что-то здесь другое… – Кондратьев подбородок почесал и глянул на долговязого мужика. – Что скажешь, десантура?
– Скажу, что почетную грамоту человеку надо давать, что избавил всех от этого… – кивнул долговязый в сторону трупов, которые эксперты осматривали.
– А ты что думаешь? – Подполковник ФСБ повернулся к Вадиму Александровичу.
– А я не могу возразить против авторитетного мнения, – Вадим Александрович глянул на долговязого, – поскольку мало что знаю в местной обстановке… Но хорошего о директоре слышал мало… Просто ради развлечения людей даже дети не взрывают… А дети – самые жестокие люди на свете…
– Товарищ подполковник!
Один из экспертов подошел к командной группе, уже готовой отправиться к месту посадки московского вертолета, и молча протянул Кондратьеву пистолет и револьвер.
– В поясной кобуре на спине… У того и другого…
– Да и у директора, если поискать, – сказал долговязый.
– У директора оружия не обнаружено.
– Значит, в доме…
Подполковник рассмотрел оружие.
– «Вальтер», калибр 7,65, и французский полицейский револьвер «манурин», – сказал со знанием дела. – Это уже интереснее. Кто по национальности был местный директор?
– Кавказец, – сказал долговязый мужик, считая, что этим все сказал.
– Это национальность? Я про национальность спрашиваю…
Долговязый только плечами пожал. У Вадима Александровича, как у приезжего, можно было не спрашивать, хотя Кондратьев все же посмотрел на него, потом повернулся к пожилому, командовавшему пожарными.
– Надо водителю позвонить… Он с ним домой к директору ездил…
– Где водитель?
– Он в другой деревне живет… За рекой…
– Позвони… Пусть сюда явится… Поговорить надо…
* * *
На сей раз, встречая московскую следственную бригаду, подполковник Кондратьев запретил долговязому мужику и Вадиму Александровичу идти за ними.
– Подождите здесь… С вами наверняка пожелают побеседовать…
Вадим Александрович увидел вдруг Вовку Машкина, который махал ему рукой, вырываясь из цепких рук старухи-соседки. В руке у Вовки блеснула при свете фар бутылка.
– Вовка проснулся… – позвал Вадим Александрович долговязого мужика. – Выпить принес… За мной, десантура…
После трудов праведных выпивка долговязому казалась очевидной наградой, и было безразлично, кто намеревается эту награду вручить, и потому он двинулся за Вадимом Александровичем без вопросов.
