Шикарная охапка желтых тепличных роз от Дункана сопровождалась приглашением:
Я буду счастлив, если вы составите мне компанию за чашечкой чая в кафе у Шермана на Бликер-стрит. Жду вас в три часа.
Кора улыбнулась – наверное, это Александр постарался: поговорил с Дунканом и убедил его назначить ей встречу.
Какая отличная возможность досадить Флинту!
Она взяла в руки второй букет – синие ирисы. Эти точно не из теплицы. Они росли на еще оставшемся в городе островке дикой природы, за Шестнадцатой улицей с ее скандальными молочными фермами. На листке бумаги наспех нацарапаны три слова: «От Теодора Флинта».
Рядом лежало еще одно запечатанное письмо, адресованное Джейкобу Ли.
Джейкоб,
я еще раз извиняюсь за произошедшее недоразумение – меня немного сбила с толку стычка с твоей сестрой накануне. Прошу тебя не держать на меня зла и предлагаю встретиться и обсудить возможное сотрудничество. Я договорился о работе с Фредериком Дунканом, куратором Большого анатомического музея. Уверен, что ты его знаешь, хотя твоя сестра с ним познакомилась буквально вчера.
Кору охватило негодование. С чего вдруг Флинт вообразил себе, что Джейкоб уже был знаком с куратором до нее? Она же ему ясно сказала, кто главный в их банде! Уже в который раз ей прямо или косвенно давали понять, что женщины не созданы для умственной деятельности. Кора закусила губу и стала читать дальше:
Думаю, тебе будет интересно познакомиться с моими товарищами и поприсутствовать на одной из лекций. Сегодня на вторую половину дня назначено вскрытие. Интереснейший случай, редкая физическая аномалия. Приходи к трем часам в институт имени Стайвесанта. Вечером можем поужинать вместе.
Теодор Флинт.
Письмо было написано в дружелюбной манере, можно было расценивать его как первый шаг к заключению мира. Коре достались только цветы, но Джейкоб получил приглашение на лекцию, и Флинт собирался познакомить его со своими друзьями. Конечно же, он напишет ответ и согласится. Странным образом Кора испытывала ревность, по сути, к самой себе.
Она сгребла со стола оба букета и направилась с ними в кухню, где Лия после завтрака мыла посуду.
– Этот Дункан еще тот потаскун! А Флинт что за парень? Эй! Куда ты понесла цветы?
Кора раскрыла окно и выбросила букеты на улицу, куда все в доме сливали помои.
Лия проводила их взглядом.
– Да уж, цветов на день рожденья ты от меня не получишь.
Времени оставалось мало. Кора переоделась, спустилась вниз уже в образе Джейкоба и наскоро перекусила хлебом с сыром. Ее внимание привлек одинокий ирис из ее букета. Лия принесла его с улицы и поставила в стеклянный пузырек из-под лечебной мази.
– Надо же, какая ты стала сентиментальная, – заметила Кора.
– Я люблю ирисы, – оправдывалась Лия. – Мне их даже Хайрам однажды подарил.
Хайрам был хозяином продуктовой лавки, и он всегда делал Лии большую скидку на муку. Два года назад Кора узнала, что та под разными предлогами частенько проводила часок-другой в его спальне, воя как мартовская кошка.
– Расскажи мне о Флинте. Он парень работящий?
– Он просто знакомый, Лия. Между нами ничего нет. И не заговаривай со мной больше о свадьбе.
– Если нам понадобятся деньги, мы можем попросить у…
– Нет! Мы ни у кого ничего не будем просить, – резко сказала Кора.
Она никогда не просила взаймы. Обращаться к Каттерам она не стала бы из гордости. Да и смысла в этом не было. Как только Шарлотта переехала на Манхэттен, семья разорвала с ней всяческую связь. Но по-другому бы и не получилось: подошло время воспитывать Кору как девочку, и Шарлотта не смогла найти разумное объяснение тому, откуда она взялась и куда подевался Джейкоб. В результате Кора никогда не чувствовала себя одной из Каттеров, а уж со смертью Шарлотты – и подавно.
