Купила его духи. Вы скажете: «Дорогое и ненужное удовольствие для женщины». Но ночью подушки с ароматом мускуса и пачули давали ей иллюзию и утешение, что она не одна.
Купила его шампунь и сделала густую пену, которую медленно втирала в груди под душем. Хорошо бы было, если б под теплыми струями душа они были вместе, не так ли?
Его любимое белое вино, которое он попивал с таким наслаждением, что соблазнял и других, стояло в холодильнике.
У нее была и пара трусов боксеров, чтоб все соответствовало правилам фетишизма, но на самом деле они служили ей не для того, чтобы представить что-то связанное с любовью. Нееет. Они были составной частью скандала. Когда она ссорилась с воображаемым Ним, то собирала все вещички мужчины своей мечты и демонстративно их выбрасывала – шумно, со слезами и итальянской мелодрамой, потому что именно так нужно избавляться от мужчины!
На самом деле, при этой насыщенности ситуации и решений в ее голове она не нуждалась в Нем живом. И без того он избегал с ней встреч и разговаривал только по телефону – все как-то чувствовал, что поругаются, так что он сам себя превратил в виртуального героя. Так не болит.
А от его шампуня – прекрасные мыльные пузыри. Красивый мир, который исчезает, но сразу же выдумывается другой. Перфектная сфера. Разноцветная и совершенная… с его ароматом.
Поли заказала картину. Следуя моде, доверилась самому лучшему художнику. Коня ей рисовали почти четыре месяца, но впечатление от результата стоило потерянного времени и проторгованных денег: казалось, что конь вот сейчас полетит вверх. Его сильные ноги пересекали пространство холста, и воздух, идущий из его ноздрей, будто обжигал лица ее гостей, как пламя из камина. Выглядел каким-то жутко зловещим. Внушал почтение. Могучий конь для рыцаря-всадника.
Поли проводила много времени в созерцании коня. Чувствовала, что, когда она дома, все как-то думает о нем. Она дал ему имя Харбор – из-за прирученной силы моря в гаванях. Поли находила что-то сакральное в аналогии между яростью моря и силой коня, гавани и узд…
Харбор начал слушать ее мысли, которыми она делилась с ним вслух – сначала робкими, затем все более откровенными и, наконец, обнаженно-искренними обо всем, что касалось ее жизни: о ее лицемерных подругах, о бывших любовных отношениях, о лукавом банкире, о медленном утоплении надежды в повседневной жизни…
Харбор был прекрасным слушателем. Его поза казалась реакцией на каждый их разговор. Как будто участилось его фырканье на ехидные комментарии Поли о своих подругах… Или, подняв передние копыта, он взлетал, чтобы затоптать неверного любимого. Очертания силуэта на фоне алого заката внушали страх, и Поли приняла Харбора за защитника своих мыслей. Он превратился в ее душевный сейф.
Однажды ночью, отправив своих последних нетрезвых гостей, Поли бросилась в поисках чувств к своему потенциальному «Ему». Пока Поли впивалась губами в его шею и ее руки оглаживали выраженные мышцы на его спине, взгляд ее скользнул к Харбору. В ее голове промелькнула мысль, что если бы он был живым, то затоптал бы до смерти ее новую страсть. Эта ярость так поразила Поли, что она сконфуженно заставила свою мечту уйти с пожеланием ему спокойной ночи. Затем она быстро-быстро скрылась в своей спальне.
Всю ночь ей снилось, что она ездила на обезумевшем Харборе в неизвестном направлении, и он упорно отказывался ее слушать. На следующее утро Поли решила выпить молока после успокоительных и записаться на прием к психоаналитику.
