– Ври больше. – Ровена отпила из креманки жуткую пенистую смесь. – Зря не хочешь, это вкусно. Я тебя, подруга, знаю как облупленную. Давай расскажи, что стряслось.
– Я… честно, ничего. Всё хорошо.
– Ну-ну. – Ровена постучала по стакану ногтем, накрашенным ярко-красным лаком с какими-то стразами. – Ленк, мне что, мышь тебе за шиворот запустить?
Лена поёжилась – представить живую, с ужасными лапами мышь у себя за шиворотом было жутко. Тем более что шиворот – вот он, от льняного пиджака. Это Ровена вырядилась в персиковый топ и немыслимой расцветки юбку, плевать ей на всё, даже на то, что лилия на её загорелом плече приковывает взгляды. А у Лены всё как положено: офисный строгий костюм, льняной, привезённый для неё Ровеной «из городу Парижу». И мышь… ну, нет. Конечно же, никакую мышь Ровена не припасла, это понятно, только Лена и правда хотела рассказать о своей проблеме, но теперь, глядя на беспечное лицо подруги, вдруг передумала. Ровена не поймёт. Она всё меряет своей собственной, ни на что не похожей меркой, и её выводы иногда шокируют. Правда, чаще всего она оказывается права…
– Ленк, ну чего ты куксишься? Давай плюнем на всё и поедем на Набережную, купим вредной еды и побродим по отмели, а то и искупаемся?
– Прямо сейчас?!
– Ну, а что? Красиво жить не запретишь.
– Рона, ты что. Мне в офис надо возвращаться, и купальника нет, и…
– Глупости всё это. Плюнь, и поехали.
– Нет, я не могу… вот так сорваться. – Лена вспомнила свой ежедневник, лежащий в сумке. – Я не планировала.
– Я тоже. – Ровена улыбнулась, подставляя лицо солнцу. – И плевать. Давай, Ленка, решайся. Может, это будет лучший день в твоей жизни, а ты просидишь его в офисе, жуя морковку, как кролик. Мы купим у Заура шаурмы и кока-колы – лучшая шаурма у Заура, он соус делает сам, с кинзой! – и поедем. Там классно: река блестит, вода тёплая, лето же!
– Но я…
– Плюнь, поехали.
Ровена щёлкнула пальцами, и материализовалась официантка со счётом. Видимо, Ровену здесь знали и она тоже знала персонал, потому что, оплачивая счёт, спросила:
– Кать, как мама?
– Спасибо, Рона. Тот врач, с которым ты меня свела, очень помог. – Официантка улыбнулась. – Отлично выглядишь.
– Звони, если что. – Ровена поднялась, кивнув официантке. – Удачного дня, Катя.
Они вышли прямо в солнце, машина Ровены нагрелась, но она, вместо того чтобы включить кондиционер, просто открыла окна.
– Ты чего без тачки? – спросила она.
– В сервисе она, помпа полетела. Рона, жарко до невозможности, включи климат-контроль.
– Ты что! Испортить мне всю каторгу хочешь своей холодилкой? Сейчас будет прохладнее, окна открыты. О-о-о, как же я люблю садиться вот в такую горячую машину! Ленка, сними свой пиджак, на тебя смотреть страшно! Зачем ты летом надеваешь этот ужас?
– Дресс-код. – Лена вздохнула и расстегнула пуговицы. – Не могу же я требовать от подчинённых то, чего не выполняю сама.
– Жуть какая-то. Я бы такое не стала носить даже под страхом смертной казни.
Ровена припарковала машину у ряда ларьков.
– Сейчас, погоди.
Лена покорилась судьбе. Никогда она не умела сопротивляться Ровене, за что её в детстве бабушка Салтычиха обзывала тряпкой. Их обоих в детстве одинаково ломали под социум, но Ровена оказалась крепким орешком, а она, Лена, – да, тряпкой, потому что приняла правила игры. И только Ровена напоминала ей, что были и другие времена.
Лена сняла пиджак и, аккуратно уложив его на заднее сиденье, почувствовала облегчение – лёгкая блузка отлично пропускала воздух, а голым рукам под лучами солнца было приятно.
