Он чуть усмехнулся:
– Браво, доктор.
– Можете называть меня по имени – Маргарита.
Молчание, и затем:
– Нет, я ее не любил. Вернее, любил, но такой любовью, которая, по сути, является очень сильным эмоциональным переживанием, сродни аффекту. А когда это прошло (надо сказать, довольно быстро, ведь ничто так не отрезвляет пылких любовников, как совместная жизнь), возникла взаимная неприязнь. Что-то ушло, значит, что-то должно прийти, не так ли? Изгоняешь одного беса, на смену ему приходит легион.
– Эти сновидения пугали вас?
– Скорее, озадачивали. Какое-то время я всерьез задавался вопросом, не значит ли это, что мне нужно прикончить ее наяву. Сновидения... довольно загадочная штука, вы не находите? Они возникают спонтанно, без сознательного участия человека, и, в сущности, представляют собой непроизвольную психическую деятельность.
Пациент-интеллектуал, нахватавшийся специальных терминов. Да, дорогуша, ты еще хлебнешь с ним горя. Но пути назад уже нет. Как сказала Ольга: у него совершенно расстроены нервы. Человек с расстроенными нервами неизбежно сталкивается с проблемой адаптации. Он теряет ориентиры, а вместе с ними и способность адекватно реагировать на происходящее. Он не спит, не ест... Только сочиняет с утра до ночи свои неподражаемо жуткие, леденящие кровь истории. Работает как одержимый. Временами на него накатывают волны необъяснимого ужаса, и в такие минуты он не может находиться дома один. Он хватает пальто и выскакивает на улицу, где люди, а потом до утра бродит по улицам и мостам через каналы, напоминая неприкаянных нелюдей из рассказов Мэнли Уэйда Веллмана.
– В детстве вы часто видели сны?
– Постоянно. И очень рано начал их записывать. У меня были целые стопки тетрадей... – Грэм скорбно улыбнулся, покачав головой. – Они хранились в коробке под моей кроватью, пока добрейшая бабушка не отыскала их там и не отправила на помойку. Это была большая потеря для десятилетнего ребенка. Тогда-то я и решил, что в один прекрасный день сяду и напишу целую книгу (а может, и не одну) о том, что происходит ПО ТУ СТОРОНУ сознания. И не только напишу, но и заставлю все грамотное население планеты это читать. – Он улыбнулся шире. – Как видите, у меня получилось.
– Вы помните, когда и при каких обстоятельствах у вас впервые возник интерес к ТОЙ СТОРОНЕ?
– Боюсь, что нет. Видимо, он существовал всегда. Откуда берутся все эти образы, из которых складываются фантазии? Кто наделяет вымышленных женщин и мужчин характером, силой, темпераментом? Кто одушевляет их до такой степени, что они становятся почти живыми? Совершают поступки, отстаивают свою точку зрения. Откуда они приходят и куда уходят? Кто хозяин этого параллельного мира, и как мне туда попасть? В чем секрет?
– Вы делились с кем-нибудь своими соображениями по этому поводу? С родителями? С сестрой?
– Нет. Вернее, пробовал, но меня никто не понимал. Обнаружив, что любые разговоры на эту тему не вызывают у родителей ничего, кроме беспокойства и раздражения, я прекратил расспросы.
– Вы чувствовали привязанность к своим родителям?
– Вероятно. Как все дети.
– Я хочу уточнить: достаточно ли хороши они были для вас? Можете ли вы сказать, что вам повезло с родителями? Да или нет?
Несколько секунд он осмысливал вопрос, потом медленно покачал головой:
– Нет.
– Кажется, только что вы сделали одно очень неприятное открытие, – заметила Рита, не переставая следить за ним. – Не страшно. Не стоит застревать на одном месте, Грэм, давайте двигаться дальше.
