Он молчал. Трудно было сказать, о чем он думает. Может, о том, что пора сматываться? Браслет из белого металла сполз и слегка провис на запястье, показавшись из-под манжеты рукава.
– Не хотите присесть и продолжить рассказ? – поинтересовалась Рита как можно дружелюбнее.
– Рассказ? – в замешательстве переспросил Грэм.
– Ну да. О ваших ночных похождениях в лагере труда и отдыха.
– Ах да! Как я был бойскаутом. – Он скорчил гримасу. – Неужели это о чем-то вам говорит, доктор?
– Представьте, да. Если вы не возражаете, хотелось бы услышать окончание истории. Итак? Вы с приятелем забрались в девичью спальню, и девчонки задали вам трепку...
– Точно.
– Что вы подразумевали под словом «трепка»?
Минуту он молча смотрел на нее широко раскрытыми глазами, потом разразился хохотом.
– Ничего такого, о чем вы подумали.
– А откуда вы знаете, о чем я подумала?
– Ах, оставьте. – Он жеманно улыбнулся, на мгновение сделавшись похожим на одного из потасканных les folles[4]. – В любом случае ничего подобного не было. Обычные подростковые игры с тасканием за волосы, неумелыми пощечинами, шлепками, тычками и опасной близостью разгоряченных потасовкой тел. Сознаюсь, они колошматили нас довольно усердно... а мы позволяли, создавая лишь видимость вялого сопротивления. Это приятно возбуждало, несмотря на синяки и ссадины. Возможно, я должен был расценить это как тревожный сигнал, но вместо этого я, начинающий libertin[5], получил неправедное удовольствие, решив при случае обязательно повторить аттракцион.
– Как скоро вам это удалось?
– Не очень скоро. Не то чтобы мне этого не хотелось, просто не было случая. Да и подходящей компании тоже. Начался учебный год, и мне стало, мягко говоря, не до того. Я занимался танцами, изучал сразу два языка (французский и английский), да вдобавок начал работать над сборником рассказов «Отражение в зрачках». Потом... – Он слегка нахмурился, пара вертикальных морщинок между сдвинутыми бровями. – Потом я встретил Веру – мне было шестнадцать, ей восемнадцать, и она считала себя ужасно испорченной. Такой, знаете, коварной и опытной соблазнительницей, при случае не брезгующей закусить наивным молоденьким мальчиком вроде меня. Мы познакомились в клубе. Ей понравилось, как я танцую, а мне понравилось, как она целуется. Мы неплохо провели время и в тот же вечер оказались в постели. Так безвозвратно пала, как выразился однажды полковник Лоуренс, «крепость моей чистоты». И позже я ни разу об этом не пожалел.
– С мужчинами, как правило, этого не случается.
– Правда? Ну, если бы она позволила себе как-то уязвить мое мужское самолюбие, возможно, я бы и пожалел, что связался с ней. С первой встречной девчонкой, которая была не против пустить меня в свой сад чудес. Но она была в восторге от перспективы растлить малолетку и трудилась на совесть. – Он умолк, мечтательно глядя на кончик сигареты, которую закурил, едва оказавшись в кресле. – Давненько я об этом не вспоминал... – Перевел взгляд на Риту. – Что вы делаете со мной, доктор?
– Маргарита.
– Маргарита, – повторил он, пристально глядя ей в глаза. Ни в выражении его лица, ни в интонации не было ни тени смущения. – Могу я проводить вас до дома?
Рита почувствовала, что покрывается испариной. На днях, учитывая пожелания Грэма, она перенесла сеансы на шесть вечера, так что теперь по графику он был у нее последним. Возможно ли, что уже тогда он планировал эту возмутительную провокацию?
