Невысказанный голос. Руководство по трансформации тревоги, страха, боли и стыда - страница 6

Пронзительный вой сирен и мигающие красные огни заполняют все вокруг. Живот сжимается, взгляд вновь устремляются к доброму взгляду женщины. Я сжимаю ее руку, она отвечает, и узел в животе ослабевает.

Я слышу, как рвется рубашка. Вздрагиваю и снова оказываюсь в позиции наблюдателя, парящего над собственным распростертым телом. Я наблюдаю, как незнакомцы в спецодежде методично прикрепляют электроды к моей груди. Парамедик – добрый самаритянин – сообщает кому-то, что мой пульс 170. Я слышу, как рубашка рвется еще сильнее. Вижу, как спасатели надевают мне на шею шину-воротник, а затем осторожно опускают меня на доску. Пока они пристегивают ремни, слышу помехи радиосвязи. Парамедики запрашивают полную травматологическую бригаду. Меня охватывает тревога. Я прошу ехать в ближайшую больницу всего в километре отсюда, однако мне говорят, что характер травм требует направления в главный травматологический центр в Ла-Хойе, примерно в 48 км от места происшествия. Сердце замирает. Удивительно, но страх быстро проходит. Когда меня поднимают в машину «Скорой помощи», я впервые закрываю глаза. Доносится слабый аромат женских духов, в памяти остается взгляд спокойных, добрых глаз женщины-педиатра. И снова возникает это умиротворяющее чувство, что ее присутствие удерживает меня здесь.

Открыв глаза в машине «Скорой помощи», я ощущаю в себе повышенную бдительность и готовность к действию, словно меня накачали адреналином. Несмотря на интенсивность, это чувство не переполняет меня. Взгляду хочется метаться по сторонам, осматривая незнакомую и вызывающую дурные предчувствия обстановку, но я сознательно концентрируюсь внутри себя. Начинаю анализировать телесные ощущения, и мое внимание приковывается к интенсивному и неприятному жужжанию во всем теле.

На фоне этого неприятного ощущения я замечаю своеобразное напряжение в левой руке, позволяю ему выйти на передний план сознания и отслеживаю, как напряжение нарастает. Постепенно осознаю, что рука хочет согнуться и двигаться вверх. По мере того как развивается этот внутренний импульс к движению, я замечаю, что тыльная сторона ладони тоже хочет вращаться. Я улавливаю ее едва заметное движение к левой стороне лица – словно для защиты от удара. Внезапно перед глазами мелькает изображение окна бежевой машины, и снова – как на снимке со вспышкой – пустые глаза смотрят из-за паутины разбитого лобового стекла. Я слышу секундный «звенящий» удар моего левого плеча, разбивающего лобовое стекло. Затем, неожиданно, меня обволакивает чувство облегчения. Я возвращаюсь в свое тело. Электрическое жужжание отступило. Образ пустых глаз и разбитого лобового стекла отступает и словно растворяется. На его месте появляется картинка, как я выхожу из дома, ощущая мягкое теплое солнце на лице, и меня переполняет радость от ожидания встречи с Бутчем. Я даю глазам расслабиться, сосредотачиваясь на внешнем окружении. Когда я осматриваю машину «Скорой помощи», она почему-то уже не кажется такой чужой и зловещей. Я вижу яснее и «мягче». Возникает глубоко умиротворяющее чувство, что я больше не заморожен, что время начало двигаться вперед, что я пробуждаюсь от кошмара. Смотрю на фельдшера, сидящего рядом со мной. Ее спокойствие действует умиротворяюще.

После нескольких ухабистых километров я чувствую еще один очаг сильного напряжения – область позвоночника в верхней части спины. Моя правая рука хочет вытянуться вперед; мгновенная вспышка: вижу, как черная асфальтовая дорога мчится мне навстречу. Слышу, как моя рука ударяется об асфальт, и чувствую острое жжение в ладони правой руки. Я ассоциирую это с тем, что рука вытягивается вперед, чтобы защитить голову от удара о дорогу. Испытываю огромное облегчение, наряду с глубоким чувством благодарности телу за то, что не подвело меня, точно зная, что сделать, чтобы уберечь хрупкий мозг от потенциально смертельной травмы. Продолжая слегка дрожать, ощущаю теплую, покалывающую волну одновременно с внутренней силой, поднимающейся откуда-то из глубины тела.