– Я понимаю. Для меня это тоже всё довольно странно и стремительно, но я ничего не могу поделать с собой. Я не хочу расставаться с тобой, но и открыться не могу. Контракт и фанаты связывают меня и мои желания.
– Ты боишься потерять работу? – спросила я.
– Нет! Не боюсь! Я боюсь за тех юных девочек, которые нарисовали себе образ кумира, думая, что я являюсь таковым, и свято верят, что я возьму их всех в жёны. Ты же понимаешь… – грустно произнёс он.
– Да, понимаю. А отец? Почему ты не общался с отцом? Я знаю, что вы много лет не виделись.
Выпив немного вина, я почувствовала, как дрожь покинула моё тело. Я окончательно расслабилась и успокоилась.
– Он всегда был против моего увлечения. Когда мне было тринадцать, мы сильно поссорились из-за этого. Много лет я стажировался, пополнял свои знания, оттачивал технику. Я не был лучшим в этом деле. Моя компания также не была лучшей, но она дала мне много для продвижения. Оплачивала все мои курсы…Я даже ездил в Америку, чтобы учиться танцевальному искусству, актёрскому мастерству и пению, – с улыбкой рассказывал Кахо, не спуская с меня глаз. – После моего стремительного взлёта, мы пару раз благодаря маме разговаривали с отцом по телефону, но не встречались лично. У трейни[11] совсем нет времени для встреч или общения, – вздохнул он глубоко. – Надо постоянно тренироваться, выкладываться на полную, чтобы чего-то достичь и добиться, чтобы тебя заметили. А если всё получилось и тебя взяли в основной состав группы, тут уж совсем беда со временем: репетиции, гастроли и… О, извини, я всё о себе. Давай лучше о тебе поговорим! Расскажи мне что-нибудь… настолько личное, чтобы я засмущался, – сказал Кахо с улыбкой.
– О-о-о, нет… – взмолилась я, – расскажи мне ещё о себе, про семью, про группу. Как вообще появилась группа? Ты же раньше один выступал?!
Так прошло два часа за разговорами. Мы делились самыми сокровенными мыслями. Поужинав и уютно расположившись на одеяле у дивана, мы совсем расслабились, хохотали непринуждённо, словно дети. Бутылка вина почти закончилась.
– Я не думал, что мне будет так хорошо. Как будто я знаю тебя с детства, – прошептал Кахо, проведя пальцами по моим волосам, и спустился к шее.
Я закрыла глаза и, машинально запрокинув голову, застонала. Он продолжил водить пальцами по моей шее, то поднимаясь к ушам, то опускаясь глубоко к линии декольте, предварительно успев расстегнуть несколько пуговиц на моей блузке. Внезапно, он наклонился, понюхал мои волосы и протяжно выдал:
– М-м-м, ты так сладко пахнешь, как…
– Ваниль…
Кахо закрыл глаза и вновь уткнулся в волосы, затем провёл кончиком носа по моей шее:
– М-м-м, точно, ваниль! – простонал он.
Я почувствовала, как волна возбуждения с головой накрывает меня. Еле сдерживаясь, я пыталась совладать с собой, завести разговор на отвлечённую тему, но мозг отказывался работать. Каждая клетка в моём теле трепетала от его прикосновений. Он ласкал мою шею, всего лишь шею, а я дрожала, как осиновый лист на ветру. Его руки нетерпеливо спустились вниз и в одно мгновение очутились на моих бедрах.
Я закрыла глаза: «Надо остановиться, надо остановиться! Саша, останови его…» – кружилось в голове, но я была уже не в силах сделать это. Его губы скользили по шее. Вдыхая аромат моей кожи, он позволил рукам больше свободы и через минуту они очутились у меня между бедер. Я рефлекторно сжала ноги и застонала от наслаждения.
