– Нет-нет, – нашёл я в себе силы перебить друга, – только в этом сезоне лучшего и то уже…
– Не то и не уже, – продолжал он, – а только ещё. Так вот, в чём же тут дело?
Сияна едва улыбнувшись, тихо ответила:
– Не знаю.
– А я знаю, только ты ему и поможешь – как лекарство. В первую очередь, мне нужен профессиональный вратарь. О нет, пардон, в первую очередь, мне нужен настоящий друг, затем уже профессиональный вратарь. А без тебя он только настоящий друг.
– И это уже неплохо, – заключила Сияна.
– Да-да, это так, – кивнул Вовка и, посмотрев по сторонам, предложил, – а давайте-ка сядем!
Все молча согласились и присели на скамейку неподалеку.
– А вы, за какую команду болеете? – спросила нас Сияна.
Совершенно искренне, мы ответили разом:
– За Спартак!
– А-а, – разочаровано протянула она, – а я за Динамо.
Образовалась неловкая пауза. Вовка понял, что мы попали впросак, попытался исправить положение, – ну, и за Динамо тоже, когда они со Спартаком не играют.
– Да, Динамо хорошая команда, – поддержал я его.
Сияна одобрительно кивала, – угу.
Затем Вовка улыбнулся, пристально посмотрел на мои ноги и взглядом показал на них. Я не понял, что он хотел, но подумал: скорее всего, это что-то неприличное. Сияна напряженно смотрела на нас.
– Я вспомнил! – Неожиданно произнёс Вовка, – мне надо идти, а вы поговорите, хорошо?
– Хорошо, – ответил я, – иди, раз тебе надо.
Тут же Вовка подскочил и ушёл, скривив лицо.
Оставаться на скамейке было невыносимо, нервное напряжение «выкручивало» меня наизнанку: глядишь, и глупость, какую скажешь, совершенно не подумав. Надо что-то делать, двигаться, наконец, если не получается говорить свободно, как Вовка.
– Сияна, – как-то необычно, с несвойственной мне интонацией сказал я, – а пойдём, погуляем по берегу реки!
– Да, пойдём.
И мы направились к реке.
Мои худшие предположения относительно Сияны не оправдались: наоборот, она была заинтересована мной, и я это чувствовал. Больше часа мы вели не торопливый разговор, гуляя по берегу, а затем присели на поваленное бревно у самой воды. Тут же громко и размерено закуковала кукушка.
– Один, – начал я считать, – два, три, четыре, пять, шесть… – кукушка замолчала. – Все, шесть. Это ровно столько, сколько голов я пропустил в последней игре.
Сияна улыбнулась, – да уж, я помню этот разгром под Сталинградом.
– Это точно.
– А где же твои глаза были? – строго спросила она.
Я смутился, – на тебя смотрел.
– Честно говоря, – загадочно произнесла Сияна, – я за тобой тоже давно наблюдаю. И когда твой друг сказал, что ты хочешь со мной познакомиться, я обрадовалась, потому что сама, наверное, не решилась бы подойти к тебе.
– Почему…?
Не успел я спросить, как снова заголосила кукушка.
– О, – обернулась Сияна к лесу и продолжила счёт, – семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать. – Кукушка замолчала. – Всё. Я почему-то с самого начала подумала: сколько раз кукушка прокукует, столько лет мне и жить.
– Ерунда всё это, ты будешь долго жить. Так, почему бы ты сама не решилась подойти ко мне?
– А почему не ты подошёл ко мне…?
– Наверное, – задумчиво сказал я, – всё потому же…. Если бы не Вовка, мне бы…, нам бы пришлось нелегко. Вовка – он такой заводной, как будто с шилом в одном месте. Вся наша команда держится только на нём. Он нас отчитывает, хвалит, заботиться, прямо как отец родной. И меня за эти пропущенные шесть мячей отчитал по полной программе. А вообще, он хороший и всё понимающий, не то, что я.
