– То есть, – начал он, – весь этот остров пропитан этой… проклятой рудой, которая сказывается на всех формах жизни?..
– В той или иной степени, – кивнула я.
– Поверженный только что монстр, он… он тоже живой? – поежившись, спросила Гулльвейг. – Тоже водится на острове, как все прочие?
– Нет. Этот монстр был создан искусственно, как и розовая жижа, которую ты выпустила из колбы в алхимической лаборатории склепа, – сказала я, снова всмотревшись в руду в своих руках. – Я смогла понять это по крови соединенных воедино жертв. Это… эксперименты с магией.
– Магия с жертвами??? – ужаснулась Гулльвейг.
Все вопросы относительно Сайриса и его некротической магии отпали сами собой… Гулльвейг бы точно поделилась хоть какой-то информацией.
– «Шаан»? – спросил Велерус, став серьезнее.
– Пока неизвестно, – вздохнула я.
– Эту руду можно как-то… ну, видоизменить? – полюбопытствовал Сфинкс.
– Похоже на то, – покивала я. – Во всяком случае, для жижи из колбы в склепе, наверное, использовался порошок из нее.
– А уничтожить ее можно?
Я посмотрела на Сфинкса исподлобья.
– Она – это, по всей видимости, весь остров.
Сфинкс вздохнул. Я понимала, к чему он клонил, и в какой-то степени разделяла эту позицию, но, с другой стороны, какая-то часть меня безумно хотела экспериментов с этим всем…
– Этот камушек можно использовать, как усилитель чего-нибудь? – спросил Велерус.
– На этом острове он используется, как компонент для порталов между его крупными городами, – пояснила я. – Пока не истончится, как оказалось…
– А этот… экземпляр? Он истончился?
– Не до конца.
– Если инкрустировать его в оружие, эффект будет?
– Звучит интересно, но я точно не знаю. Руда эта странная…
– Голиафо-эльфийские эксперименты оставим на потом, – с воодушевлением заговорил Сфинкс. – Сожжем останки монстра и двигаем в город, наконец!
Глядя на собственное пламя, пожирающее плоть некогда живых существ, собранных воедино, я ощущала успокоение. Наверное, это неправильно, но что есть, то есть. Я оставалась на месте до тех самых пор, пока мой огонь не потух, дабы убедиться, что лесу он не станет угрозой. На пепелище остались лишь крупные кости, да еще два синих камушка – чуть меньше первого, но тоже тронутые кузнечными инструментами.
Их я также забрала с собой.
К трем часам дня мы уже могли различить герб над огромными распахнутыми главными воротами города Конраку: красная октаграмма в черном кругу, как и на доспехах стражников Крата. Наверное, внутри города стража будет носить такой же.
Однако быстро в Конраку нам попасть не удалось: несколько часов мы стояли в очереди из одиноких путников, групп существ, груженых повозок и самых разных караванов.
Сфинкс то и дело отмахивался от предложений предприимчивых торговцев, решивших не терять времени даром в ожидании. Одним своим видом Велерус обрывал все попытки заскучавших болтливых странников заговорить с нами в самом зародыше и пресекал нападки мелких воришек, сам того не подозревая.
Я же, вцепившись в капюшон, с любопытством оглядывала залитые солнцем пригородные окрестности. Вдоль высоких и более широких, нежели в Бридже, каменных стен этого города, простирались поля. Зерновые культуры уже были собраны, но тыквенные и поздние корнеплодные только собирались. В их уборке были задействованы самые разные существа! Они не были истощены и не походили на рабов – они работали, и я, восхитившись такой системой, обратила свой взгляд на стены Конраку. Высотой около шестидесяти футов с защищенными боевыми ходами и башнями в два раза выше, в некоторых из которых виднелись сигнальные колокола, они казались мне обузданными горами.
