Размотал удочку, насадил червяка побольше и закинул его подальше – в лилии и кувшинки. Потом одел шлем, включил его и когда он прогрелся, то увидел на пластине напротив своих глаз, обитателей подводного царства. Моим червяком заинтересовались – небольшая стайка окуней и чебак. Они устроили небольшое собрание, чтобы решить, кому принадлежит этот червяк, и кому его съесть.
Но мирный ход обсуждения этого совещание вдруг прервал большой ерш, который, не тратя лишних слов, напал на беззащитного червяка и, зажав его половину, в своих зубах ринулся на дно, чтобы там съесть его полностью. Я заметил, что поплавок моей удочки уходит под воду и сделал подсечку. Голодный и большой ерш пулей вылетел из воды и заплясал на полянке. Я не стал с ним церемониться – огрел его какой-то палкой и он затих.
Это был подходящий ерш – около пятнадцати сантиметров и такие большие ерши мне пропадали редко. Я вытащил крючок у него из пасти, стараясь при этом не попасть под удар его игл спинного плавника, а потом достал полиэтиленовый мешок и спрятал в него добычу.
Теперь с этим шлемом мне было понятно – Лева специально собрал такую электронную схему. Чтобы обнаруживать самые крупные рыбы, в наших водоемах, чтобы их потом поймать и съесть. А я то все думал, откуда он берет такие огромные экземпляры щук, раков и остальных рыб, которые достигли таких больших размеров. Мне стало понятно их происхождение – просто их было мало, но он их находил и ловил, а потом съедал.
Из чистого спортивного любопытства, я прошел по заболоченному берегу пруда и смотрел на обитателей подводного царства, которые были видны мне на небольшой пластине – типа плоских очков. В одном омуте я обнаружил большую, старую щуку, размерами, судя по моим очкам больше двух метров …Мясо у таких щук было невкусное, и я оставил старую щуку в покое. Гораздо мне было находка рака с большими клешнями – там было много вкусного мяса, и я надеялся, что рано или поздно, я отыщу такого монстра в нашем пруду, а если нет, то продеться попробовать на других водоемах.
Наш геологический отряд остановился в самом сердце самоцветных месторождений рала – в селе Мурзинка. Отсюда мы разъезжались по нашим маршрутам, и я хорошо помнил, как мне приходилось проезжать по старым, заброшенным деревням и селам, в которых каких-то пару столетий назад бурлила жизнь – многочисленные артели искали и находили месторождения самоцветов, которые потом оказывались в многочисленных музеях нашей страны и за рубежом.
Мне хотелось пройтись по этим заброшенным домам и попытаться найти в одном из них камни, добытыми в пегматитовых жилах забытых сейчас месторождений. Тогда, когда эти месторождения были только найдены, многие, особенно большие кристаллы валялись во дворах горных рабочих – ими подпирали двери, ставили в качестве груза на соленья – их не спешили покупать перекупщики, и они пылились в огородах и дворах.
Но день проходил за днем, работы было много, и я проезжал мимо заброшенных, утопающих в зарослях малины, чертополоха и крапивы бревенчатых домов, смотрел на них из окна машины. Мне было печально смотреть на эти умирающие дома, в которых когда-то жили старатели, искатели самоцветов, которые трудились всю свою жизнь в шахтах, и благодаря их тяжелому труду Урал стал так знаменит – это они нашли и разрабатывали ставшими известными на весь мир месторождения уральских самоцветов.
