И тут еще ко всем дочкиным болячкам добавилась аллергия – практически на все. В мае полетел тополиный пух, зацвели одуванчики – просыпаясь, природа расцветала и заодно мучила и губила слабого и без того измученного ребенка.
Иришка начала задыхаться, перестала спать по ночам, расчесывая в кровь бледную, нездоровую кожу.
Порекомендовали очередное светило – чудо-доктор принимал на дому. Подхватив еле живую Иришку, Ольга отправилась в Измайлово, еле нашла богом забытую улицу.
Дверь открыла немолодая дама в легкомысленном стеганом розовом халате и в таких же розовых атласных, каких-то «прелюбодейских» тапках. На голове дамы громоздилась пышная, слегка скособоченная, потрепанная «башня». Сильно напудренное лицо и блестящие от перламутровой розовой помады губы сложились в «бутончик».
– Вы от Веры Ивановны?
Растерянная Ольга кивнула.
Дама в розовом жестом предложила войти, отступив в глубь коридора.
«Наверное, домработница!» – догадалась Ольга, ожидая наконец увидеть светило – наверняка сухую, интеллигентную, поджарую старушку-профессоршу с пучком и в строгих очках, непременно в черной или серой юбке и белой накрахмаленной блузке.
Но дама с пучком и в блузке все не являлась. Зато Розовая Дама – так моментально нарекла ее Ольга – все тем же царственным жестом пригласила их пройти.
– Девочку мы определяем сюда, – сказала она, и Иришка как завороженная прошла за ней в комнату. Комната была странной – мягкие игрушки, от крохотных мышек до огромных, почти в человеческий рост, собак и слонов, коробки с играми, бесконечные пупсы, куклы всех размеров и мастей, батарея машинок, от крошечных, с ладонь, до грузовиков и подъемных кранов, проигрыватель со стопкой пластинок, детская плита с кастрюльками и сковородками, мини-больница с приборами, шприцами и стетоскопами и пластмассовыми баночками. Все это магазинное изобилие, невозможная детская роскошь оглушали и даже пугали.
Иришка, державшая мать за руку, сжала ее так сильно, что Ольга испугалась – и подозревать не могла, сколько силы таится в руке ее немощной дочери. Еще больше побледневшая девочка с испугом посмотрела на мать.
– Можно, мам?
Ольга кивнула. Розовая Дама строго велела Ольге:
– Ступайте за мной!
Иришка, обычно робкая и застенчивая, на мать даже не оглянулась.
Розовая Дама провела Ольгу на кухню. Светило так и не появилось. «Может, занята? Или вышла?» – продолжала недоумевать растерянная Ольга.
Но Розовая Дама уселась напротив, слегка распахнув полы халата и показав полные круглые колени. Потом она ловко закурила папиросу и наконец кивнула.
– Рассказывайте! И поподробнее! Здесь важны все детали.
Ольга, изо всех сил пыталась взять себя в руки и собраться с мыслями.
– Да-да, непременно!
Розовая слушала внимательно, ни разу не перебив. Вопросов она не задавала, только все время помечала что-то в своем блокноте. Тоже, представьте, розового цвета! Вот уж чудно…
Ольга закончила говорить, и Розовая, прикурив новую папиросу, проговорила:
– Ну все понятно. Сейчас понаблюдаю за девочкой, а уж потом… – Она бодро прошла в «игровую», и Ольга услышала их с дочкой разговор. Точнее, не сам разговор – подслушивать под дверью ей было неловко, – услышала, как Розовая что-то спрашивает у дочки, а ее молчаливая Иришка отвечает бодро и живо. Ольга чуть выдохнула и наконец огляделась – кухня вполне соответствовала хозяйке: была игривой, с налетом кукольности, не очень настоящей, тоже игрушечной, что ли?
