Здесь надо сказать о средствах передвижения по воде, на которых должна была отправиться в путь экспедиция.
Как известно, в этих местах крайне мало лесов. Соответственно и пригодной для постройки кораблей древесины очень мало и стоит она слишком дорого. Поэтому основным транспортным средством экспедиции стали два с половиной десятка плотов, основу которых составляли кожаные наполненные воздухом меха. Сами плоты сделаны были из переплетенных прутьев. Сверху они также были стянуты кожей. Плоты были достаточно больших размеров, чтобы нести десятка полтора верблюдов. Кроме них, среди плавсредств было с полдесятка кораблей. Они были большие, совершенно круглой формы, и также сплетены из крепких ивовых прутьев, снизу обтянутых кожей. Каждый плот и корабль управлялся парой рулевых весел, располагающейся в его задней части, которыми обычно управляли двое людей, один из которых тянул одно из весел к себе, а другой отталкивался.
Процессия остановилась на специально оставленном свободном месте перед плавсредствами посольства. Жрецы обнесли каждый плот и корабль символами бога Мардука, совершая возлияния в его честь, наполняя специальные золотые кубки священным вином и поливая им все вокруг. Затем верховный жрец приблизился к стоящему впереди послу и благословил его, собственноручно дав пригубить священного вина. Отплывающие взошли на плоты и корабли, оттолкнулись от берега, и быстрое течение тут же подхватило их своими струями.
Вскоре процессия исчезла из глаз отплывших людей, а мимо плотов и кораблей по обоим берегам Евфрата быстро пробегали многочисленные городские трех– и четырехъярусные постройки с плоскими крышами. С правой стороны, там, где был царский дворец, рассматривать панораму города мешала построенная вдоль кромки берега стена, в которой напротив каждой улицы были сделаны ворота, открытые днем и закрывающиеся на ночь. Кое-где такая же стена уже была сделана и по левому берегу, но работы по ее возведению там были еще в самом начале.
Хутрап сидел на невысокой мягкой скамеечке в передней части плота. Рядом с ним стоял скандинав, рассматривая набегающую панораму города. Чуть поодаль, по-восточному скрестив ноги, с бесстрастными лицами, будто бы ушедшие в себя, сидели Шамши и Бурна. Их неподвижность отнюдь не смущала скандинава. Он понимал, что в случае какой-либо опасности переход к действию у обоих жрецов будет практически мгновенным. Они ведь, несмотря на молодость, были высококлассными телохранителями. А в том, что они любой ценой постараются выполнить поручение верховного жреца по охране особы посла, он не сомневался.
– Эта часть города защищена пока еще не особо, – нарушил молчание скандинав, кивая на городские постройки левого берега, где среди них возвышалась громада зиккурата.
– Нынешний царь Дамик-илишу достроит эту стену за несколько ближайших лет, – заметил подошедший к ним Набонасар, – я собственными ушами слышал, как он давал такое поручение городским зодчим.
– Кроме того, он будет строить вокруг города еще одну стену, – сказал Хутрап.
– Разумно, – согласился скандинав, – а то ведь в случае осады города между стенами обычно выращивают урожай, помогающий прокормить население и войско, а у Вавилона такого межстенного пространства до сих пор нет.
– Это дело поправимое, – Хутрап поправил прическу, начавшую разрушаться от встречного ветерка, – не забывай, что город Кадингир еще только начинает зваться Вавилоном, еще далеко не все привыкли к этому имени. Да, кстати, а почему на плотах находятся ослики? – он кивнул на плот, плывущий спереди них, в задней части которого меланхолично жевали траву четыре ослика.
