Оставшись наедине с собой, Дина задумалась. Ох, непроста это всё… Выходит, Демьян Ростоцкий привёз её в клинику, ещё и заплатил за неё. С чего бы такая благотворительность? Теперь она у него в долгу.
Дине никогда не приходилось слышать об аферах, связанных с заключением брака. Но, если есть всевозможные другие, почему бы не быть и такой? Как говорится, был бы спрос, а предложение не заставит себя ждать. Ещё утром она выкинула эти мысли из головы, но сейчас снова задалась вопросом, а зачем это вообще понадобилось владельцу модного дома? Её терзало жгучее любопытство, удовлетворить которые едва ли могла общедоступная информация из Интернета, но и ту, пожалуй, следовало бы изучить, чтобы лучше узнать своего врага.
В том, что Демьян Ростоцкий ей враг, Дина уже не сомневалась. Он сам упустил возможность оказаться на её стороне, не поверив ни единому из сказанных ею слов. А ещё её всё сильнее злило его самоуверенное поведение человека, который привык, что весь мир вертится вокруг него. Ей было непривычно общаться с такими людьми. Рядом с этим мужчиной, несмотря на его внешность и положение в обществе, становилось некомфортно, но трусливо уползать с его пути, пряча голову в песок, она не собиралась.
Слишком много чести!
То, что у этого человека появились дела и он куда-то уехал, подарило Дине передышку. Прикрыв глаза, она задремала. Слышала, как кто-то вошёл в палату, почувствовала, как из её вены осторожно вынули иглу, а затем, когда погасли лампы и палату окутала мягкая нестрашная темнота, провалилась в сон уже окончательно.
Дине снилось, что Богдан, одумавшись, вернулся к ней, попросил прощения, и всё у них наладилось. Наяву она уже почти не питала никаких иллюзий, понемногу начиная излечиваться от своей любви к художнику, но во сне её сознание давало слабину, и сами собой вспоминались счастливые моменты их отношений. Первая встреча, первая прогулка по набережной, одухотворённое лицо Богдана, когда он писал её портрет и называл своей музой. Глупая влюблённая дурочка! Лучше даже не представлять, сколько у него было таких вот муз, да ещё и в разных городах.
Эта мысль на границе между сном и пробуждением отрезвила и всколыхнула новую волну злости на Певунова, Ростоцкого и всех мужчин вместе взятых. Дина открыла глаза. Сейчас её свободу ничего не сковывало, так что она от души потянулась на мягкой удобной кровати, подумала, что надо бы посетить туалет, и поняла, что хочет есть. Сквозь зашторенное окно пробивался дневной свет, и по внутренним часам Дина поняла, что наступило уже не самое раннее утро. Даже странно, что её никто не разбудил на завтрак или обход врача. Или в частных клиниках, где выполняются все желания клиентов, лишь бы платили, так не принято?
Ванная – отдельная, как в каком-нибудь отеле! – обнаружилась за одной из дверей. Там имелся даже шампунь, новенькая зубная щётка и прочее необходимое. Приведя себя в порядок, Дина уже собралась выйти во вторую дверь, которая, без сомнения, вела в коридор, но та открылась сама.
Появился Демьян Ростоцкий, и вид у него был весьма хмурый. Сегодня мужчина выглядел иначе, чем вчера, – в пиджаке, рубашке, брюках, всё подобрано по фактуре и цвету и смотрится очень стильно. Богдан тоже умел одеваться, хотя, как большинство людей искусства, придерживался богемного стиля.
- Надеюсь, ты не станешь снова падать в обморок? – осведомился он. Приветствием, разумеется, пренебрёг. Дина тоже здороваться не стала, но вот называть его на ты, как он её, почему-то не хотелось – точно её обращение на вы хоть как-то выстраивало между ними границу.
