Но через год мою «мадонну» было вообще не узнать. Расплылась, как говорится, во все стороны. Как следствие, необходимость полной замены гардероба. Я никак не мог понять, зачем Алёна стала красить волосы в неестественно яркие цвета, которые мне нисколько не нравились. Такое чувство, что всё это она делала мне назло.
Наши отношения Алёну совсем перестали интересовать, постельная жизнь сначала стала нерегулярной, а затем и вовсе свелась на нет.
Как-то, после очередной ссоры, я сходил в магазин, купил себе простенькую кровать-раскладушку и, с молчаливого согласия жены, ночью стал стелить себе на кухне. Утром всегда вставал первым и уходил на работу. Возвращаться старался поздно.
Ну, конечно, были у нас и «приступы» мира, которые быстро проходили, возвращая жизнь в своё унылое русло.
Лет этак через пять я взвыл от такой жизни. Да, точно помню, Соне тогда уже исполнилось шесть лет. Мы с Алёной сидели на кухне, ужинали. Я первым начал этот разговор:
– Слушай, давай разведёмся.
Воцарилось молчание. Жена посмотрела на меня, потом отвела взгляд куда-то к себе в тарелку, молча продолжая, есть.
– Алёна, не могу я так больше. Понимаешь? Ведь я живой человек! Наконец, я мужчина! У нас с тобой уже давно нет никаких отношений.
– Ты сам виноват, – холодно ответила она.
– Может быть и так, – продолжал я. – Только вот и ты ничего не делаешь для сохранения нашей семьи.
– Ты прямо много делаешь! Одна работа на уме.
– Согласен, на работе мне интересней, там меня хотя бы понимают.
– Ой, да ладно, по зарплате-то не скажешь, – ухмыльнулась Алёна.
– Да уж какая есть, зарплата, – всё больше заводился я. – Я один работаю, а ты вот дома сидишь, и даже за собой следить перестала, изменилась не в лучшую сторону. Мне уже соседи вопросы задают, думают, что я второй раз женился на другой женщине.
– Опять ты за своё, – вздохнула Алёна.
– Да, за своё! Ты ведь уже давно не кормящая мать…
Помолчав немного, Алёна сказала:
– На следующей неделе я выхожу на работу. Меня Танька устроила.
– Рад за тебя, – поморщившись, выдавил я из себя.
Честно сказать, все подружки моей жены, в том числе эта Танька, мне очень не нравились. На всех их посиделках, у нас дома или у них в гостях, я чувствовал себя лишним. А эта фраза, сказанная той же Танькой на дне рождения Сони: «Что-то ваш папа на Сонечку-то совсем не похож…», как выстрел из пистолета, ещё долго будет сидеть в моей голове.
– Насчёт развода я подумаю, – заговорила опять жена, прервав мои мысли. – Соня на следующий год идёт в школу, для неё это будет некстати.
После того разговора прошло уже два года. Всё поменялось с тех пор. Я потерял работу и, собственно, занимался её поиском. Всё свободное время посвящал Сонечке. Осознавая, что до этого, много работая, занимаясь своим любимым делом, совсем забыл про свою дочь. И вот теперь словно отдавал долги. Водил её в школу и забирал после занятий. Вместе мы учили уроки, а вечером бежали в музыкальную школу, где Соня занималась на скрипке. За всё это время мы так сдружились с дочерью, что, если сейчас жена предложила бы развод, мне было бы очень сложно принять решение. Ради Сонечки я готов пожертвовать всем.
Алёна устроилась на работу бухгалтером, как говорится, «сводила дебет с кредитом», приходила домой поздно. Личная жизнь у нас так и не наладилась. Я по-прежнему спал на кухне, на своей раскладушке. Похоже, что воцарившееся равновесие пока всех устраивало.
