Вдруг перед глазами у меня всплыло заплаканное лицо Ольги. Я вспомнил наш незаконченный разговор о её снах, про которые она пыталась рассказать. Духота в магазине, очередь, философские старухи. Мне вдруг захотелось на свежий воздух. Я ретировался из очереди, поставил корзину с хлебом на столик в прикассовой зоне и вышел прочь.
4
Вечером не находил себе места, думал об Ольге. Кто тот человек, который силком запихнул её в машину, безусловно, причинив ей физическую боль? Мне было стыдно за своё безразличие. Очевидно, я не был готов к разговору с ней. Ну почему я такой? Надо было набраться терпения и дослушать её до конца. Своей нетерпимостью я причинил Ольге не меньшую боль, чем тот незнакомец из иномарки. Известно, что душевные страдания ещё сильней. Я не умею слушать людей, пытаясь быть рациональным, страдаю хроническим снобизмом. Поэтому я так одинок.
Чтобы как-то отвлечься, согласился с дочерью поиграть в лото. Соня выигрывала и поэтому весело надо мной подшучивала. Глядя на счастливые глаза ребёнка, я тоже немного повеселел.
– Так, у кого одиннадцать, барабанные палочки? У меня!
– На этот раз твоя взяла, – признавался я.
– Ничего, папа, какие твои годы! – приговаривала Соня. – Учись, пока молодой.
– Угу.
Было уже начало девятого, хлопнула входная дверь, пришла Алёна с работы.
– Мамочка! – Соня кинулась ей на шею.
– Привет, Солнышко, – целуя дочку в щёку, ласково говорила Алёна. – Чем занимаетесь?
– Сегодня отменили занятия в музыкальной школе, и мы с папой сели играть в лото.
– А уроки все сделали?
– Завтра ведь суббота, нам ничего не задали. После второго урока мы всем классом идём в театр.
– А точно, совсем забыла, ты же мне говорила про театр. Ладно, я сейчас переоденусь, иди пока в комнату, – с этими словами Алёна закрылась в ванной.
Соня вернулась, и мы продолжили игру.
– Пап, а пап.
– Что, доча?
– Когда мы пойдём покупать мне коньки? Ты мне обещал.
Соня спросила это с таким серьёзным видом, и я почувствовал, что отшутиться, как раньше, уже вряд ли удастся.
– Ближе к зиме, наверно. Вот устроюсь на работу и…
– А если не устроишься?
– Да куда ж я денусь?!
– Ну, а вдруг.
Я развёл руками.
– Тогда придётся пойти и попросить у мамы.
– Всё бы у мамы просили! – донеслось из коридора через приоткрытую дверь.
А после появилась и сама Алёна, вытирая лицо полотенцем.
– И не стыдно тебе перед ребёнком? Давно бы уже хоть дворником или грузчиком устроился!
Несколько виновато я смотрел то на Соню, то на карточки лото, но сказать было нечего. Почувствовав, что разговора не получится, Алёна вздохнула и прошла на кухню. А через некоторое время оттуда раздался её возмущённый голос:
– А почему хлеб не купили?
Она опять зашла в комнату.
– Дома хлеба ни крошки! Я не понимаю, ты чем сегодня занимался? Что, не судьба было зайти в магазин?
– Был я в магазине.
– И что? Хлеба не было?
– Хорошо, сейчас схожу.
– Сходит он! – не унималась Алёна. – Я с работы пришла…
– Ну, мама, не надо ссориться, папа же сказал, что сейчас сходит, – встала на мою защиту Соня.
С благодарностью я посмотрел на свою спасительницу. Алёна замолчала и опять ушла на кухню. Соня последовала за ней. Оставшись в комнате один, я смотрел в окно на огни домов напротив. Слышно было, как в кухне разговаривали мама и дочь.
– Почему вы всё время ругаетесь? Когда же вы, наконец, помиритесь? – задавала вопросы Соня.
– Твой папа эгоист, он думает только о себе, – отвечала Алёна. – Разве ты не видишь? Он издевается надо мной, не устраивается на работу.
