-Ты, что, в сапогах что ли?
-Конечно, не босиком же мне идти!
-Как же ты идешь? Они ж полные воды?
-Вот так и иду.
-Сними, легче будет!
- Носками что ли по земле?
- Ты все равно уже вся мокрая! Снимай.
Мы остановились. Похоже, решила послушаться. Я обхватил ее рукой за талию. Она носком одного сапога поддела другой и с трудом стащила его. Когда обувь уплыла, Татьяна повеселела — ей явно стало легче. Правда, мне теперь приходилось еще крепче держать ее, потому что в одних носках ее ноги скользили по размытой грязи, в которую превратилась идущая вниз со склона грунтовая дорога.
Удивительно, но дети на наших руках молчали. Не плакали, ни о чем не просили, настолько были напуганы.
Мы приближались к Таниному дому. В окне, выходящем на улицу была отчетливо видна одна из старушек. Она смотрела на нас и все время что-то говорила, видимо, докладывала своей подруге обстановку. Второй видно не было.
-Андрей, мне нужно поменять руку!
-Давай, я буду тебя держать.
Я вновь обхватил ее за талию. Она пересадила девочку на другую руку. Мне пришлось обойти Татьяну, чтобы удобнее было ей помогать.
Дождь усиливался, я чувствовал, что на моем теле не осталось сухого места — сверху вода, и снизу тоже вода. Холодная вода. Правда, видимо, от движения, а, может, из-за адреналина, выбросившегося в кровь, холодно мне не было.
-Таня, ты замерзла?
-Нет, только ноги.
-Пацан, как тебя зовут?
Я посмотрел в чумазое маленькое личико.
-Саша. А ее — Даша.
-Сейчас мы будем в доме, там тепло, потерпите немножко. А где ваши родители?
-Они в городе, к дяде Толе пошли на день рождения.
-А вас одних оставили? Почему не взяли с собой?
-Мама сказала, чтобы я Дашку спать уложил. А они скоро придут и принесут нам конфет или торт. Я уложил ее, стал телевизор смотреть. Слышу, наш Тузик лает, прямо рычит. В окно посмотрел — нету никого. Выходить страшно. А он еще сильнее. Вдруг это волк Тузика съесть хочет? Я палку взял, на крылечко вышел, а во дворе — вода! Страшно стало, что нас затопит. Я Тузика отвязал — а он убежал! С крылечка видно, что в Ивановском доме свет горит, Дашку разбудил, в одеяло завернул. Сначала нес ее. До бабы Томиного дома донес, а тут сверху ка-а-к вода потечет. Я ее на крыльцо занес, посадил, а сам решил на помощь позвать. Она, зараза, тяжелая, да еще и реветь начала, чтоб я не уходил. А тут воды столько! Еле успел на дерево залезть…
Вот встретить бы сейчас этих горе-родителей, дать бы в морду папаше. Я так разозлился, что, наверное, мамаше, встреть я ее сейчас, тоже по шее бы дал.
-Как же…
-Андрей, не надо! Им и так плохо. Не надо при них.
Мы были уже у ворот. Оставленная открытой дверь, видимо потоком воды была захлопнута. Я отпустив Татьяну, с огромным трудом одной рукой ее открыл. Во дворе воды было меньше, чем за воротами. На крыльце нас встречали обе старушки. Когда мы до него добрались, я поставил мальчика на ступеньку, и взял из Таниных рук девочку.
-Санька, как же вы на улице-то оказались! - одна из старушек, обняв мальчуга за плечи повела его в дом.
В комнате уже была растоплена печь, кажется даже было тепло. Я занес девочку, посадил ее на диванчик, что стоял недалеко от печи. Старушки засуетились рядом. Когда они развернули мокрое одеяльце, я увидел ребенка в одной маечке и трусиках. Светлые волосики были растрепаны, карие глазки испуганно осматривались вокруг. Вот, что за родители такие — бросили детей одних и ушли пить! Как так?
