С мамой у меня отношения были ещё сложнее, чем с отцом. Если от отца не ждешь каких-то особых проявлений теплых чувств, то мамина холодность расстраивала и даже обижала. Причем направлена она была почему-то, только на меня. Оливии с Тиной доставалось куда больше ласки и тепла.
Отец очень желал, чтобы первенцем стал мальчик. Наследник, который пойдет по его стопам. А родилась я – недоношенная, мелкая, щупленькая, да ещё и болезненная. Родители сделали всё, чтобы улучшить моё здоровье, не пожалели никаких кредитов, и у них получилось. Я выросла полностью здоровой, а от былой болезни не осталось и следа. Но вместе с болезнью, я лишилась и их внимания. Когда родилась Оливия, мне исполнилось пять лет. Казалось бы, всё по-честному, внимание переключилось на младшего, только что рождённого ребенка, но я жутко ревновала, обижалась, а с рождением Тины – окончательно замкнулась в себе. Родители не замечали моего подавленного состояния и один раз я даже решилась устроить подростковый бунт, но это не помогло. Я лишь ещё больше опозорилась в глазах отца.
И тогда я кардинально поменяла тактику поведения. Пыталась стань для отца вожделенным наследником, угодить во всем. Чтобы заметил, оценил, похвалил. А я вечно не дотягивала и только раздражала его.
И однажды я прекратила всякие попытки добиться внимания родителей. Просто устала, да и поняла, что ничего изменить не смогу. Они такие, какие есть и другими не станут. А я здорова, живу в достатке, и это только благодаря им. Но сколько бы я не внушала себе эту установку, червячок обиды день изо дня шевелился где-то в районе сердца, и периодически напоминал о себе отголосками тупой боли.
– Ванесса! Не смей меня игнорировать! – донеслось из-за двери.
– Отстаньте все от меня! – рыкнула я, сорвавшись. В ответ до меня донёсся звук удаляющихся шагов. Понятно, мама обиделась.
Да и плевать! Я устала постоянно обо всех волноваться и жалеть. Меня вот никто не пожалел! Конечно, Ванесса ведь сильная, она всегда со всем справляется.
Я вздохнула и поплелась в ванную. Приняв душ, завалилась в кровать и моментально уснула.
Будильник сработал слишком рано. То есть, сработал-то он в шесть утра, на сколько и был настроен, но по ощущениям, я словно только пять минут назад глаза закрыла. Вставать катастрофически не хотелось, но вспомнив, кто ждёт меня в медблоке – соскочила с кровати, как подорванная. Снова душ, затем высушила волосы и собрала их в косу, почистила зубы. Так, а теперь нужно было решить, что надеть. Захотелось принарядиться перед драгарцем. Вчера, когда он на меня упал, у меня сердце замерло. От него так приятно пахло, даже не могу объяснить чем. Но мне понравился его запах, хотелось уткнуться ему в грудь и вдыхать, не останавливаясь. Вот бы я опозорилась!
Подойдя к шкафу я запустила свою голограмму. На голографическую копию было куда удобнее и быстрее мерить одежду, чем на реально человека.
Сначала я придирчиво осмотрела себя в белье. К сожалению, ничего нового не увидела: длинные рыжие волосы, волнами спускающиеся к талии; большие светлые глаза, веснушки на щеках, курносый нос, а также пухлые и яркие от рождения губы. Меня называли миловидной. На данный момент, я была единственной рыжей в семье. Мама говорила, что я пошла в бабушку. Но так как её фото не сохранились, пришлось поверить им на слово.
Фигура тоже ничем примечательным похвастать не могла. Хотя бы стройная и то хорошо, а вот грудь могла бы быть и побольше. Но уж какая выросла.
