– Тут есть выключатель? – спросил Самсонов.
– Есть, только электричество отрубили. – В голосе послышались насмешливые нотки. – Я задолжал за несколько месяцев. Как ты сказал, тебя зовут?
– Старший лейтенант Самсонов.
– А имя у тебя есть?
– Валера.
– Садись, Валера. Выпить не предлагаю, потому что нет. Или у тебя с собой?
– Нет. – Следователь взглянул на покрытый пылью стул и решил, что постоит. – Я хотел поговорить о деле Хоботова. Помните такое?
– Нет. – Лукин зашевелился, закряхтел, и вдруг на пол что-то со звоном посыпалось. – Проклятье! Собери, собери скорее!
– Да тут темно, как у черта в..! – Самсонов решительно подошел к окну и отдернул занавеску.
– Ты что творишь?! – заорал, закрывая лицо, Лукин.
Самсонов подошел к кровати и увидел то, что лежало на полу: шприц, оранжевый жгут и три ампулы.
– Ну, что смотришь? – буркнул Лукин. – Давай сюда!
Самсонов с отвращением глядел на пол.
– А сам взять не можешь? – резко спросил он.
– Мог бы – не просил! – Лукин отдернул одеяло и показал тощие, похожие на палки ноги, обтянутые синей кожей. – Диабет, – сказал он. – Не могу встать. Гажу и то под себя. Под кроватью у меня детская ванночка, наверное, уже полная. – Он усмехнулся. – Может, вынесешь, раз уж ты здесь?
– Не похоже на инсулин, – сухо заметил Самсонов, подбирая одну из ампул.
Лукин требовательно протянул похожую на дохлого краба руку:
– Давай сюда!
– Больше на героин, – проговорил Самсонов. – Или морфий. Где достаешь?
– А тебе-то что? – огрызнулся Лукин. – Ты что, из отдела контроля за наркотой? – Он вытащил из-под подушки плоскую фляжку, свинтил крышку и сделал большой глоток.
– А говорил, что выпить нечего, – заметил Самсонов.
Вместо ответа Лукин злобно усмехнулся.
– Что случилось? – спросил Самсонов. – Зачем все это?
– Отдай ампулу! – буркнул Лукин.
– А если нет?
В глазах Лукина вспыхнула ненависть наркомана, у которого отобрали дозу. Он открыл было рот, чтобы разразиться бранью, но вовремя понял, что этим ничего не добьется.
– Ты прав, старлей, – сказал он, растянув губы в усмешке. – У меня не диабет. Рак. Последняя стадия. Не хочу подыхать в палате, а боль заглушает только это. Как достаю, не скажу. Если хочешь, можешь вызывать из отдела…
– Меня интересует дело Хоботова, – перебил Самсонов, бросая ампулу на подушку.
Лукин быстро накрыл ее дрожащей ладонью, затем смущенно усмехнулся.
– Когда я узнал про рак, начал пить, – сказал он. – В конце концов меня выперли. Лечение не помогало, и я бухал все больше. Теперь вот перешел на дурь.
Самсонову показалось, что Лукин его не слышит. Он вытащил из подмышки папку, которую прихватил с собой, и достал листок с изображением Кали – первый, найденный на месте убийства Марины:
– Знакомая картинка?
Лукин тупо уставился на бумажку, сжимая в кулаке ампулу. Другая его рука, словно большое насекомое, перебирала грязный пододеяльник.
– Что это? – проговорил он через полминуты.
– Кали. Индийская богиня.
– Ну и на кой ты мне ее показываешь?
– Этот рисунок убийца оставил рядом с утилизатором, – терпеливо сказал Самсонов. – Хотя бы перемолотую девочку ты помнишь?
– А-а. – Лукин слегка пошевелился, взял листок и поднес к глазам. – Да. Знаешь, из-за болезни с памятью у меня неважно.
– Эта девочка была моей сестрой, – сказал Самсонов. – Постарайся, ладно?
– Серьезно? Ну и ну! А из-за чего сыр-бор, я что-то не пойму. Того парня посадили, это я помню.
