Кевин повернулся, когда в кухню вошел еще один мужчина.
Это был тот самый человек, которого описала Грейс.
Мистер Наварро и Рафаэль…
Да, выводы напрашиваются очевидные. Хорошо, что девизом Грейс была фраза «Живи сама и дай жить другим». Например, две ее подруги в Париже составляли пару. Они до сих пор поддерживают контакт с Грейс, хотя она уже четыре года как вернулась в Англию.
Больше Грейс в этот день не представилась возможность узнать что-либо о Рафаэле или о ее работодателе, так как Кевин представил их друг другу и ушел.
В течение следующего часа Рафаэль сновал между кухней и столовой, лично обслуживая Цезаря Наварро. Грейс попыталась было пару раз с ним заговорить, но, услышав в ответ лишь невнятное бормотание, оставила свои попытки.
К тому времени, когда Грейс поставила на серебряный поднос кофейник с крепким черным кофе – разумеется, привезенным из Аргентины и сваренным специально для мистера Наварро, – она ощутила изнеможение. Слишком много было сделано сегодня. Так что девушка была рада, когда пришел Рафаэль и сказал, что на сегодня все и она может отправляться к себе.
Грейс едва держалась на ногах от усталости, поэтому она опустилась на один из четырех стульев, стоявших возле стойки для завтраков. Если этот вечер – пример того, как ей предстоит жить в течение следующего месяца, она может и не выдержать испытательный срок, и не важно, какой высокой будет зарплата. Да и изматывающие проверки службы безопасности оптимизма не добавляют.
– Dios mio!
Грейс тут же вскочила, услышав удивленный, с хрипотцой голос. Девушка почувствовала, как краска покидает ее лицо. Вглядываясь в полумрак кухни, она увидела высокую внушительную мужскую фигуру и сразу узнала Цезаря Наварро. Он стоял в дверях кухни и смотрел на нее теми самыми пронзительными черными глазами, которые она с интересом рассматривала на фотографиях.
Отдохнув после того, как Рафаэль отпустил ее, Грейс решила возвратиться в свой пустующий коттедж не сразу. Она хотела вымыть всю посуду, что осталась после приготовления ужина. Тогда не придется начинать новый рабочий день с уборки.
Грейс сообразила, что тем самым она нарушила директиву своего работодателя. А его директивам подчинялись все, не задавая вопросов.
В тот момент, когда мистер Наварро появился в кухне, Грейс сидела возле стойки для завтрака и доедала шоколадный мусс, который, как ей объяснил Кевин, Цезарь Наварро не ест.
Она с трудом сглотнула:
– Мистер Наварро…
– Мисс Блейк, я полагаю? – Его голос хрипло звучал в тишине ночи, в нем слышался американский акцент, без сомнения, унаследованный от матери.
Грейс провела вспотевшими ладонями по черной юбке, жалея, что не ушла в коттедж. «Вполне возможно, – мелькнуло у нее в голове, – что испытательный срок закончился, так и не успев начаться».
– Я… – Она облизала пересохшие губы. – Мне нет оправдания. Я не должна здесь находиться. Кевин… мистер Мэддокс предупредил, что я должна покинуть главный дом в девять часов, а Рафаэль отпустил меня даже раньше. Я просто… Сейчас еще не очень поздно. Я не хотела возвращаться в коттедж и сидеть там в одиночестве. Поэтому я подумала, не убраться ли мне сейчас, чтобы не заниматься этим завтра с утра, – невнятно закончила она.
Цезарь принял душ и лег в постель час назад. Прочитав деловые документы, он решил спуститься в кухню и выпить стакан сока, прежде чем заснуть. Меньше всего он ожидал увидеть там молодую женщину, которую Мэддокс нанял в качестве повара-экономки.
