Однако, деревенские мужики, поразмыслив, ему сказали:
– Разрыл землю змей, вот наверх и вышла шапка, к тому же давно это было, могла твоя жена попутать. Твой сын чистюля был, а шапка-то грязная, замызганная. Если собака забрала шапку у твоего сына – то чего он сам к тебе не пришёл вместе с собакой? Не с колдовским же змеем в лесу остался? Не бреди себе душу Старшой. Опасно ночью в лес идти, когда там, не из нашего мира, змей бродит. Не боимся мы зверя лесного, луки и копя у нас есть против него, а с колдовской тварью не знаем, что делать. Нет, не пойдём в лес и тебя не пустим. Уж очень ты хороший человек, чтоб зазря пропал.
Вернулся старик Отец домой и рассказывает жене своей, что и как. Поплакала Матушка о сыне, а сердечко её не успокоилось. От Заносчивых, в это время, пришла новая весть, что змей не успел дорогу сделать, и сегодня будет её дальше прокладывать. Приказывали они, чтоб согласно договору, никто в лес не ходил. Поэтому, кроме Матушки, все как-бы и успокоились. Однако не шёл сон к старушке. Бывало в её жизни, что люди толково объясняют какой-нибудь странный случай, так о нём расскажут, что и придраться не к чему. Потом, оказывается, по-иному произошло, а время для помощи уже бывало упущено. Взяла старая женщина шарф, который связала для мужа, нож и решительно вышла во двор. Подошла к скулящему псу и занесла над ним заточенную сталь. Замер пёс, замолк. Охотничья собака прекрасно понимала, что значит для зверя занесённый нож над головой. Стоял друг Человека и смотрел прямо в глаза Человеку, не скулив, под поднятым ножом. Взмах клинка, и перерублена верёвка. Взвизгнул пёс от радости, подпрыгнув лизнул Мать, а она повязала мужнин шарф на шею пса и отпустила его. Собака, почувствовав волю, растворилась в зарождающейся заре.
Молча железный змей продирался сквозь дремучий лес, раздирая своими железными когтями всё стоявшее на пути. Не шептались между собой невольники. Удручены были недавним случаем, когда собака хозяина узнала, появилась надежда на спасение, да потом угасла. Если они, неграмотные люди, весточку людям на воле передать не могут, то что хотеть от простой и безмолвной собаки. Ещё думали над недавними словами одного из Заносчивых охранников, сказанные им спьяну:
– Ловец людей набрал на нового змея свежих неучей. Сейчас думаем, что выгоднее: вас в конец сработать на тяжёлых и дорогих участках, или лучше сразу двух змеев запускать.
Теперь люди шли именно по участку, которые раньше Заносчивые обходили, стараясь беречь змея, понимая, что невольники долго не выдержат такой работы. Хороших мыслей это не добавляло. Так бы и шли угнетённые, только впереди идущий остановился. Зароптали некоторые:
– Он наверно не понимает, что мы Заносчивым из-за плохой работы станем не нужны.
– Там снова его собака прибежала.
– Ну и что! Пусть идёт, не бредит нам душу и себя не разводит на сопли. Не может нам помочь собака. Она, что умнее или грамотнее нас?!
Молодец-удалец, однако, никого не слышал. Его пёс, радостно скуля, сунул морду сквозь переднюю дверцу оков, тыкался своим мокрым носом к нему в грудь. Так захотелось Сыну для Матери весточку послать. А как? Тыкался пёс, тыкался и понял, что не может выбраться из этих оков его Друг. Снова собака зовёт домой, а человек стоит, понимает, что не успеют быстро подойти к Деревеньке, настигнут их Заносчивые. Также невольники рассказывали случай, что первые закабалённые когда-то вышли к какой-то деревне. Деревенские не могли их понять из-за того, что их оковы-сплющенный колокол так сильно искажали голоса и звуки, что получался железный рёв-гул. В панике деревенские бросились к Заносчивым. Они, крюками зацепив за петли, выступающие из оков, и потянув за них, настолько сильно придушили невольников, что они не могли даже слова тихого сказать, увели их в лес как немых, а там жестоко расправились с непокорными.
