Нежные и надломленные - страница 21

Я не роптала и ничего не просила. Просто трепетала в храме, как никогда ещё не трепетала. Старец-монах вдруг высмотрел меня в толпе прихожан своими молодыми, смеющимися, светящимися солнцем и небом глазами. Он сказал другому монаху: «Какая импозантная паломница!», и он с чувством радости благословил меня, и я в первый раз в жизни поцеловала человеку руку. И сломала в себе гордынного своего демона, который вспух, когда я росла на фильмах, в которых одичавшие люди коряво писали «мы не рабы, рабы не мы». Мне так понравилось поклониться старцу, склонить свою голову в женском платке к его руке, прижаться на миг губами к его горячей, сухой, похожей на ветвь старого дерева руке. Я бы и ноги ему поцеловала. Кто была я, и кто был он!

До этого была служба ночная, и я чуть не падала на стены от боли в спине, от непривычного струнного стояния перед иконостасом. И все паломники и прихожане легко стояли, я же делала мучительные усилия, чтобы быть тут как все. И меня поразили монахи, старые и молодые, тоненькие и плотные, которые стояли легко, сосредоточенно, возвышенно радостно. Их души так легко переходили к небесному регистру, а я была как в землю вклеенная.

И у меня началась новая жизнь после поцелуя старческой, протянутой ко мне руки. Снаружи всё было как прежде: ужас одиночества, отчаяние, неверие, невидение направляющих лучей и тяг. Но внутри словно озарение пронзило меня, и что-то невыразимое словами изменилось вокруг. Движение пошло в затхлом мирке.

Тина Подгорская пришла ко мне всё такая же, длинная блондинка с античным профилем, немного толстоватым, с пальчиками, каждый из которых был как капризная игра изящества. Тина была моя давняя подружка. В 18 лет она напоминала средневекового ангела во плоти, вся вытянутая, с волнистыми власами, носиком и ртом как у мраморных статуй. Ныне она свою статую пыталась приспособить к моде из журналов «Вог» и «Космополитен», нагоняя на себя вид топ-модели. Её любимым занятием было присматривать за подругами, не выбился ли кто из них в люди выше, чем она. Пока удалось выбиться лишь одной подружке Алиске, которая стала любовницей женатого мужика, умудрившегося за миллион баксов продать крейсер и на эти деньги купившего Алиске квартиру на Невском, плюс другие штучки…

А когда-то она училась на инженера в авиационном институте, и вообще она как-то вся связана с лётной темой. Первый жених Тинки был одноклассник Витя. Влюбился в Тинку до безумия. В компании на встрече с одноклассниками Тинка стала измываться над ним, дразнить его, проверяя на геройство во имя любви к ней, Тине Подгорской. И Витя влез на перила лоджии на 11 этаже, и сделал шаг в небо. Одноклассники успели ухватить его за штанину. Витя шлёпнулся на цементный пол лоджии, на брюках растеклось мокрое пятно. «Весь обмочился, бедняжка! Ха, зато преодолел страх высоты!» – хвасталась Тинка. «Пошёл в лётное училище, лётчиком гражданской авиации стал. Сейчас в нищете живёт. Не платят им там нифига», – рассказывала Тина, посмеиваясь.

Мы пялились в мой новый старый компьютер, в секонд-хэнд мой с толстым ящиком монитора и цветным экранчиком. Тина сидела скромно у края стола, на который взгромоздилось это новое скоростное чудо. Недаром мне сон приснился в ту ночь – как авиалайнер прекрасный взмывает в небеса.

      Тине нужен был мой диковинный тогда Интернет, и я была единственным человеком из её окружения, кто стал обладателем этого чуда дивного, этого зеркальца сказочного, в которое чего захочешь, то и увидишь из того, что под Солнцем где деется. И Тина хотела послать ответ жениху своему, миллионеру из штата Невада, который разыскал её через какие-то брачные мировые агентства, нашёл из миллиарда баб на земле красотку себе по вкусу. Хотел вот теперь получить от неё весть и встретиться с ней живыми телами.