Шэни, не сдержав внезапного порыва, послала им воздушный поцелуй. Эльфы обомлели, ибо никогда не получали ничего подобного от особ королевских кровей. В Долерозии была только одна принцесса, Малиэна, дочь короля Пиннера, но никто не замечал за ней таких вольностей.
Не зная, как должно ответить на столь явное проявление симпатии, эльфы всей толпой опустились на одно колено.
– Видала? – шепнула Шэни Ансиве. – Круто. Мне нравится.
Ансива не разделяла сестриной радости. От страха в ее животе что-то беспрестанно крутилось и подвывало.
– Идемте, – сказал возникший из воздуха Тофаст, кланяясь. – Вкусим даров природы…
И вот сестры уже сидели возле очага в центре круглой комнаты и обедали. Еду подали целиком вегетарианскую – на тарелках разбойники, к своей скорби, не нашли ни единого кусочка мяса. «Дары природы» весьма смахивали на корм для скота, однако на вкус были ничего.
– Расскажите, ваше высочество, что случилось с вами в дороге, – попросил Тофаст, хрустя морковкой. – Никто не предупреждал нас о вашем приезде. Разве не должен он был пройти официально и в торжественной обстановке? Гостей из Аладии мы не принимали очень-очень давно.
С этими словами эльф уставился на Шэни. Вполне подозрительно.
Принцесса улыбнулась, вспоминая всю ту чушь, которую молол чародей перед их отъездом, и только теперь понимала, как важно было слушать внимательно.
Не дожидаясь начала увлекательной истории, Тофаст перевел взгляд на Ансиву.
От страха та опустила глаза, полагая, что все, их рассекретили; а потом заметила, что эльф изучает Хлоков меч. Само наличие такой грубой железяки у юного нежного создания было, по меньшей мере, странным.
Ансива пожалела, что не может провалиться сквозь пол.
– Ваша правда, о воин, – сказала Шэни, призывая на помощь всю свою фантазию. – Наша повесть, если можно так выразиться… в общем, того… Выехали мы из Аладии в день, когда…
* * *
Балимор налил в мензурку вонючего реактива, ровно половину. Или казалось, что половину – даже на свету старик видел неважно.
– А, наплевать!..
Чародей подошел к столу, на котором возвышалась монструозная конструкция из проволоки, зеркал, металлических пластинок и трубок.
В емкость из синего прозрачного стекла, где тихонько булькал кипяток, Балимор влил вонючую жидкость.
Зелье забурлило, выпустив облако серого пара, и кудесник отпрянул, ожидая вероятного в подобных случаях взрыва. Порядочно времени прошло с той поры, когда он запускал Могучий Визор. Могло и не получиться. Или получиться совсем не то. Словом, Балимора одолевали вполне логичные сомнения в успехе.
Взрыва не было. Образовав пену, синяя кипящая дрянь удержалась в емкости.
Теперь требовалось подрегулировать отражатели и открыть окно в крыше.
С первой задачей чародей справился быстро, но со второй возникли трудности. Он долго искал шест, а когда нашел, увидел, что тот сломан пополам и до люка не дотянется.
Сыпля проклятиями, Балимор начал сооружать пирамиду. Основанием ее служили два стула, на них старик водрузил сундук, из которого с трудом выгреб содержимое. На сундук навалил подушек и только после этого начал подъем.
Где-то на середине пути Балимор осознал, что явно переоценил свои силы и возраст, и энтузиазма у него поубавилось.
Пирамида под ним качалась, суля в недалеком будущем крупные неприятности. От качания этого голова чародея пошла кругом, и он вцепился в сундук обеими руками.
