– Счастлив? – она сияет не меньше, с трудом волоча два набитых пакета, и заливисто смеётся, не сразу соглашаясь отдать их мне.
– Ещё спрашиваешь? Я всю ночь не спал, боялся, что ничего не найдем, а тут такой подарок!
– Целых два. Главное, чтобы данные по чипу были внесены в базу.
Иначе всё – вернусь в отправную точку. Составляю пакеты на заднее сиденье Сашиной машины и дождавшись, когда Герда устроится рядом с ними, озадаченно хмурю лоб:
– А может быть и такое?
– Нередко. В прошлом году был шпиц – чип есть, а информации нет. В июле Таня хаски нашла, с ошейником и клеймом. А на хозяина вышли лишь через неделю – заводчик долго искал записи, а когда нашел, оказалось, что покупатель года два назад перепродал собаку. Даже номер не сохранил, видимо, плевать было, как его питомец устроится в новом доме. Но! – я вновь становлюсь угрюмым, а девушка, бодрым жизнерадостным тоном пытается воскресить во мне надежду:
– Это худший вариант. Не наш, ясно? Сейчас заброшу тебя домой, отправлюсь на работу и начну поиски. Или…
Она закусывает губу, о чем-то раздумывая не дольше секунды, и сжав в пальцах брелок, предлагает:
– Хочешь со мной? Я погоняю девчонок по кухне, а ты закроешься в моем кабинете. Как интернетом пользоваться ты же не забыл?
– Нет, – хмыкаю, и ловко ловлю брошенный мне ключ.
– Тогда поведешь, тут ехать минуты три. Вдруг тебе руль какие-нибудь воспоминания навеет.
12. ГЛАВА 12
Саша
Нет, он не дальнобойщик. И не таксист. И явно не фанат российского автопрома.
За рулём моей ласточки смотрится чужеродно, комично, едва умещаясь на просиженном сидении своим мощным поджарым телом. Лениво удерживая руль, послушно сворачивает, ловко вписываясь в поворот, со скучающим видом тормозит, когда мы наконец добираемся до моего кафе.
– Не обижайся, но на этом корыте нельзя ездить, Саш, – произносит уже на улице, наматывая на кулак паракордовый поводок – наследство Тото – и с видом умудренного знатока, несильно пинает колесо. – И резина лысая.
А то я не знала! Только со всеми этими злоключениями в виде несчастной любви, заботой об обездоленных и медленно идущим ко дну бизнесом, резина последнее, о чем я стану переживать. Безразлично пожимаю плечами, лишь с третьего раза захлопнув пассажирскую дверь, и уже семеню вперед по скользкому тротуару ко входу. Дверь стеклянная, кристально чистая снутри, но ужасно заляпанная со стороны улицы – быстрей бы морозы кончились.
– Смотрите, критик какой! Ещё неизвестно на чем ездишь ты!
– На чем-то надежном, – отвечает, галантно пропуская меня в нагретое помещение, и, строго глянув на нетерпеливого пса, переступает порог следом. – Так это оно? Твоё кафе?
Ну вот, сейчас и его в пух и прах разнесет? Ведь пока я снимаю куртку, он внимательно осматривается по сторонам, и чем больше мелочей попадает в поле его зрения, тем сильнее сходятся брови на его переносице. Чёрт!
– А с ним-то что не так?
Уютно ведь. Тесно, и сама знаю, но любой согласится, что над интерьером я поработала основательно. Вместе с родителями выкрасила стены в приглушенный фисташковый цвет, привлекла одноклассницу, закончившую художественную школу, и теперь могу похвастаться результатом ее трехдневных работ – леденцы, песочные корзинки с фруктами и шоколадные пончики вышли из-под ее кисти вполне аппетитные. Меню, опять же, оформлено ярко, с цветными картинками и вполне приемлемыми ценами. Только столиков мало, зато каждый из них накрыт свежей клетчатой скатертью.
