Это он в отсутствие Макарова в большого начальника заигрался. Любил он это дело, страсть как любил.
– Ну, а взяли-то кого? – спросил Виталий, встал и пошел в кухню, покурить в форточку.
Когда уходил в неожиданный отпуск, решил, что бросит. Пагубная привычка, нехорошая. И пару дней честно держался. Но после того, как производство добрых дел застопорилось, снова закурил.
– В смысле, взяли? – Воронин сразу занервничал: – Что ты имеешь в виду?
– То, что вы там кого-то арестовали по подозрению в убийстве этого академика, Стас. Чего дурачишься?
– А с чего ты взял, что арестовали? – сразу поскучнел тот.
– А с того, что ты звонишь мне не просто так, Воронин!
– А чего я тебе звоню? – продолжил тот вредничать.
– А звонишь ты мне, Стасик, чтобы похвастаться.
Макаров глубоко затянулся, зажмурился, дым скатился в легкие острым клубком, сделалось почти больно. Зря он все же развязал. Обещал же! Самому себе обещал!
– Чего это мне хвастаться?
– Что вот тебе – такому замечательному – по горячим следам удалось взять убийцу, пока бездельник Макаров в кровати валяется. Разве не так?
Воронин молчал непозволительно долго. Сопел и, по-видимому, хмурился. Он любил хмуриться, тайно полагая, что выглядит при этом внушительно и серьезно. Сейчас, если честно, он злился. Макаров этот вечно сбивал его с толку. Он, словно предсказательница какая, знал все наперед. Вот и его снова раскусил. Он ведь точно собирался хвастаться.
– Так кто предполагаемый убийца, Стасик?
Макаров выбросил в форточку почти целую сигарету, решив, что зарок продолжит, удовольствия никакого не получил, затянувшись на голодный желудок.
– Почему это предполагаемый? – фыркнул Воронин. – Убийца стопроцентный, Виталик! Вернее, стопроцентная!
– Рыжая?! – ахнул Макаров.
– Черт! – выругался Воронин. – Вечно ты, Макаров! С тобой вообще неинтересно!
– Стало быть, Рыжая?
– Она, ведьма, – отозвался Стас ворчливо. – Не зря их на костре в Средневековье жгли. Такая… такая, скажу я тебе!
– Как удалось выйти на ее след? – спросил Виталий. – Что, в руке академика была зажата прядь рыжих волос?
– Ладно тебе умничать-то! – обиделся Воронин. – Сделали поквартирный обход. Правильнее сказать, покомнатный. А она спит себе преспокойненько, руки в крови, рукава спортивного костюма, который она сняла перед сном, тоже в крови. Нож из ее кухонного набора, как оказалось. Думаю, что и отпечатки на нем будут ее.
– Логично, раз из ее набора, – недоверчиво покрутил головой Макаров, включил чайник, заглянул в холодильник. – А она что, Стас, дура совсем? Убила старика своим ножом, вся в кровищи, улеглась спокойно спать. Как-то нехорошо попахивает, не находишь?
– Не умничай! – огрызнулся Воронин. – Руки не помыла, скорее всего, из-за того, что свет у них в доме с вечера отключили. Его до сих пор нет, света-то этого! Вернулась к себе, подумала, что…
– А сама-то она что говорит, Стасик?
– В смысле?
– Про то, что подумала, когда в крови спать укладывалась? Когда пошла в ночи блуждать без света по старому дому? Когда до старика бедного со своим кухонным ножом добралась? Она-то что говорит?
– Ничего, – несколько разочарованно бормотнул Воронин. – Забилась в угол, смотрит, как сумасшедшая, и молчит.
– И про то, каким мог быть мотив убийства, вы пока даже не догадываетесь?
– Да иди ты! – вдруг вспылил Воронин и отключился.
А у Макарова тут же пропал аппетит, хотя он уже успел натаскать из холодильника продуктов на стол.
