Незнакомка - страница 9

Когда он встал перед массивными дверьми, стражники, вдарив каблуками, вытянулись в звенящие струнки. Ворота опередили намерение Макса их толкнуть, открылись сами с помпезным скрипом.

Он успел уловить лишь кусочек оживления и праздного шума, музыка стихла, топот бесчисленных ног и голосов замер, повисла абсолютная тишина, только шуршание дамских нарядов и сдержанные придыхания. Макс напряжённо переступил порог в этот вакуум безветрия.

Булькнул разум в амальгаму, зазеркальную страну, отразился мир шикарный, во всех красках наяву.

Огромные золотые канделябры с человеческий рост, украшенные дракончиками, хрустальные люстры на тяжёлых цепях, тысячи свечей, искры бриллиантов на открытых шеях красавиц, чопорные кавалеры в расшитых шёлком мундирах, или элегантных фраках. Макс затаил дыхание, утратил пульс, остолбенев от буйства красок.

Вдруг слева от него завопил крючковатый старикан в кудрявой шапке- парике:

– Князь – Макс Воронцов!

Зал охнул, как-то наигранно. Плюгавенькая худенькая впечатлительная особа выронила веер и рухнула в обморок на руки статного мужчины с пепельными баками и усами.

«Откуда они мою фамилию узнали? Какой в жопу князь? Чё за маскарад?». Макс закидывал в топку разума вопросы, одно поленце за другим, кусая уже распухшую губу, он бы её вовсе съел, если бы кружевная красотка в платье, точь грелка на чайник, не стала натягивать на него пышный накрахмаленный жабо.

– Зачем? Макс попытался отстраниться от назойливого внимания, но нахалка, ухватила его за рукав и вернула на место:

– Надо, Ваше сиятельство, надо, – она покончила с воротником и для кучи прилепила лохматый пурпурный орден на лацкан стального пиджака, – усё, – дамочка похлопала его по плечу, и, вдруг опомнившись, присела в глубоком реверансе и растворилась в толпе.

Заблудившийся и контуженный Макс, желая разрядить повисшее напряжение, поздоровался:

– Здрасте, – и робко кивнул, – ноль реакции, он повторил, – Здрасте. Тишина, – Макс не переставая всё это время дёргать пуговицу, всё же оторвал её, она упала возле его ботинка, он наклонился, чтобы поднять беглянку и в этот момент мужчины громыхнули каблуками и замерли как истуканы, а барышни зашлись в книксенах, даже не думая остановится.

Макс решил, что от него что-то ждут, теперь уже осознанно поклонился, в пол, шкрябая чёлкой мозаичный паркет.

Всё повторилось с удвоенным рвением: и стук каблуков, и пляска в присядку.

Он хотел дать дёру, но вспомнив ржание статуй, подталкиваемый любопытством, пошёл, не зная зачем, не зная куда, но вперёд, постоянно поправляя назойливое жабо.

Макс плыл как могучий ледокол, рассекал пёструю толпу, словно многотонные льды. Отзываясь на каждый шаг, как по волшебству, расфуфыренная публика расступалась, не переставая оказывать уважение, выпячивать своё восхищение за рамки разумного.

В конце зала на возвышении стоял отдельный стол, активно украшенный цветами, фарфором и вазами с фруктами, за ним никого не было, рядом отиралась полуголая девица, с серебряным кувшином. Макс, махнув рукой на скромность, уселся за этот обособленный стол и только теперь заметил группу скрипачей в углу за массивными колоннами. Он по-прежнему неуверенно поманил девицу с кувшином, та моментально подскочила и наполнила глубокий хрустальный бокал густым гранатовым вином. Макс хотел от неё не этого, но в итоге шепнул:

– Спасибо, – и пригубил напиток. Вкус оказался столь восхитительным, что за два глотка он всё выпил.