И вот мы ехали домой. К Аннет… Бигли, кажется. Мне-то было все равно на нее, потому что и муж воспринимался лицом посторонним. Но если Дженни любила его... а это запросто – со временем даже мне он стал казаться вполне терпимым, то и у меня эта Аннет добрых мыслей не вызывала. Как, впрочем, и муж Джейн. Тащить любовницу в дом к жене - скотство. Это уже не просто глупить, а действовать во вред себе. Зачем эта игра на нервах? В конце концов, если тебе мало… ходи налево потихонечку, зачем тащить грязь в дом?
В этом свете мужское тело, к которому я была тесно прижата, опасных чувств не вызывало. Да и не могло в принципе – уже понятно, что третий сорт по сравнению с Ваней, да еще и в настолько экстремальных условиях… зачем оно мне, даже если бы его величие и снизошло? Тут бы выжить...
Даже дома, где мужской интерес я иногда замечала, мне он не был нужен. После шести с лишним лет постельного затишья не радовал. Даже когда я начинала чувствовать что-то такое, похожее на встречный интерес к мужчине, почти сразу наступало разочарование. И даже не шевельнулось потом ничего в тоске об упущенной возможности.
- Просто ты ищешь к чему прицепиться сразу, как только осознаешь собственный интерес. При том, что люди полигамны и способны любить не один раз. Это просто зов природы, тяга к подходящему самцу, - ставила мне Ларка безнадежный диагноз, - а ты будто вину перед ним за это чувствуешь. Вот и маешься дурью! Идеальных людей не существует. И Ваня твой тоже… не любил рыбу.
Идеальных людей и правда не существует. И у моего мужа было намного больше мелких недостатков, обсуждать которые даже с ней я не собиралась. И, наверное, она была права, просто не пришло время. Или еще не ушло то – наше с ним? Я спокойно переносила хронический недотрах. Снился Ваня иногда и наши с ним постельные игрища – и достаточно.
Привалившись к мужской груди, как к невоодушевленной стенке и то засыпая на ней, то просыпаясь, я воспринимала наш путь урывками и отдельными картинками. Мы ехали шагом... Проплывали мимо старые дубовые рощи с узловатой, глубоко порытой временем корой деревьев, потом умытые вчерашним дождем и уже прогретые солнцем пахучие сосны, кудрявые липы и пышные папоротники, на широких полянах розовели заросли вересков. Что интересно – по лесу проходила утоптанная дорога и я уверена, что была она не одна. Как я(она) вообще оказалась в той глухомани? Сойти с такой дороги и заблудиться рядом с ней, наверное сложно.
А может Дженни шла не просто куда глаза глядят, а по конкретному адресу? К той же колдунье, что и должна жить в глуши и лояльно относиться к щедро оплаченным просьбам. Извести соперницу, например. Или помочь самой сдохнуть с горя… Похоже, мне предстояло составить мнение и о Джейн. А еще она могла элементарно срезать угол, сокращая путь, потому что по дороге мы ехали уже долго.
Пару раз останавливались у ручьев чтобы умыться, попить воды, сходить в кустики и размяться. Я уже рассмотрела местную мужскую одежду и, стараясь не думать об этом, уходила подальше в сторону, делала свои дела, если нужно и возвращалась потом, но не к попутчикам. Садилась к ручью чуть в сторонке. Мне нужно было время, чтобы прийти в себя или просто смириться. Я будто клин поймала, не желая думать об очевидном.
Сидеть в одиночку на поросшем травой берегу, глядя на чистую, свободно бегущую куда-то воду, было приятно даже несмотря на неудобный наряд. Потому что в природе все здесь было, как и у нас. Я задирала платье до колен… все равно там было что-то похожее на гольфы с завязками и снимала туфли.
