- Чамрин, - повернулась к добровольному помощнику. – Ищи где хочешь, а только найди мне и срочно сок лагуа. Много. А пока пусть отвар илтинника сделают, уж он-то на кухне точно должен быть.
- А зачем сок лагуа, мия? – позволил себе поинтересоваться Чамрин.
- Они потеряли очень много крови, лер, сок лагуа должен помочь ее восстановить.
- Это потому что он такой же красный и густой? – последовал еще вопрос.
- Ты еще здесь? – рассердилась я. – Ну-ка, живо ищи мне сок!
Чамрина как ветром сдуло. Прикинула, стоит ли пытаться привести обоих в сознание или заняться пока другими болезными и решила сначала осмотреть стражников.
- Так, леры, - повернулась к вновь прибывшим раненым. Лер Ринир выглядел самым бодрым, а вот лер Хансак бледнел на глазах и, похоже, собирался упасть в обморок. – Лер Ринир, лер Водах, сдвиньтесь немного, пусть лер Хансак ляжет и вытянется. Видите, свободные лежачие места все заняты уже, - деловито распорядилась я.
Услышала, как за спиной отец негромко велел принести лавку из главного зала. Мысленно поблагодарила его и, не став терять времени, принялась за осмотр. У Хансака обнаружилась поперечная рана груди, довольно глубокая. Крови он потерял предостаточно, но из-за темной одежды это было не слишком заметно. Раздеваться хитар не слишком торопился, поэтому пришлось просто разрезать на нем нательную тунику, обнажая довольно серьезную рану.
И вот теперь я снова оказалась перед выбором. Рисковать занести грязь в открытую рану либо обнажать руки. Ввиду неожиданно обнаруженного медицинского таланта, а вместе с ним и убеждения «не навреди», перчатки в следах чужой крови все же сняла и теперь со страхом подносила ладонь к хитару. Постаралась сосредоточиться на ранении, думаю, именно это уберегло меня от неконтролируемого видения в случае с Одрисом. Бедный страж, и так чувствующий себя препаршиво, судя по его виду, совсем напрягся. И несчастного вполне можно понять. Тем, кто раньше не был знаком с дочерью лора Иллариота, было непросто первое время не таращиться на мои совершенно черные, лишенные белка, глаза и не ежиться от пристального внимания в ответ.
Но вот момент касания и меня все-таки затягивает в привычную уже воронку. Передо мной, расположившись прямо на полу, красивая взрослая хитайя. Она разговаривает с мальчиком, лет пяти от роду. Улыбается, корчит малышу смешные рожицы, на что мальчик заливается хохотом. Все бы хорошо, да только ребенок при этом что-то жует, присмотрелась, простая булка или что-то вроде, выпечка, в общем. Мальчик откусывает, смеется и ожидаемо давится. Женщина вскакивает на ноги, хватает ребенка, начинает трясти. Бегает по комнате, причитает, плачет. А я стараюсь отгородиться от того, что вижу, не пропускать эмоций девушки через себя. Это непросто, от увиденного перехватывает горло, стоять, просто стоять и смотреть на то, как гибнет ребенок – выше моих сил.
- Варгос! – истошно кричит хитайя. – Варгос!
Вбегает Хансак, бешеными глазами окидывает открывшуюся картину, выхватывает мальчика, тоже начинает трясти, своими действиями проталкивая застрявший кусок еще глубже в гортань. Малыш синеет, хрипит и… умирает у него на руках.
- Инар! – голосит Хансак, прижимая холодеющее тельце. – Пресветлая, за что?
Меня выбрасывает из видения, по щекам текут слезы. Да уж, отрешиться не вышло, - уныло резюмирую про себя. Все вокруг ошарашенно уставились и не сводят с меня выпученных глаз. Скрыть открывшийся дар вряд ли удастся, - делаю неутешительные выводы. Смотрю на хитара перед собой и понимаю, что кое-что я все же могу сделать! В моих силах научить Хансака элементарным приемам помощи в такой ситуации. Его ребенок не должен умереть так глупо. Эту смерть я должна предотвратить! – твердо решаю, прежде чем приняться за обработку раны.
