Когда риэлтор показывал нам пятые апартаменты, отчаявшимся голосом зомби констатируя: ванна, душ, прихожая, – мы увидели глубокий альков в комнате. Я ещё подумал, что в нём аккуратно может поместиться двуспальная кровать. А когда посмотрел на жену, по жадному взгляду понял, что она думает о том же.
Мы взяли квартиру, и провели в нашем уголке следующий год, девять месяцев беременности и два года втроём. Для меня не существовало другого пространства за границей алькова. Работа, любовь, секс, фильмы по выходным и пицца воспоминаниями въелись в три маленькие выемки стены, в которую спряталась старая кровать.
Так я понял, что меня мало привлекают особняки и я фанат тесных помещений, в которых можно закрыться, замкнуться, остаться наедине с собой или любимым человеком.
В детстве, глядя, как на орбиту запускают первую космическую ферму, я мечтал стать космонавтом, потом мечтал попытать счастье в баскетболе, затем – юрист, и стал-таки специалистом по почвам. И когда в нашей аграрной фирме – в основном офисные планктоны, которые почву видели только на фотографиях – проводили отбор среди здоровых ребят для группы космических фермеров, я незамедлительно подал заявку.
Я нервничал, а Римма успокаивала меня, повышала мою самооценку, подбадривая. Она говорила: ты – фермер от космоса. И я вторил ей. Однажды, до результатов отбора, в постели, когда я читал скучный роман про несложившуюся жизнь маленького человека, я заявил, что нет в мире семечка, из которого я не смог бы вырастить растение. И Римма пообещала найти такое семечко.
Через месяц она подарила мне вязаные жёлуди. Мой зайчик любила рукоделие и быстро соорудила два маленьких семечка дуба, связанных между собой цепочкой из воздушных петель.
– Почему жёлуди? – спросил я.
– Из них растёт дуб, – пожала плечами она, сквозь очки рассматривая ленту друзей в социальной сети. – А ты, может, внешне и выглядишь как берёзка или ива, внутри ты – дуб. Так что давай, не ломайся.
Она сказала не ломайся, и потом мы долго целовались.
На следующий день пришли результаты отбора, и я оказался в списках. Мечта раннего детства сбылась наполовину: я вышел в открытый космос. Зарплата увеличилась втрое, дела пошли в гору. С тех пор я носил жёлуди на шее, как талисман.
В наш век мало кто держал информацию на бумаге. Даже если твой компьютер сгорел, ты уже всё выбросил в сеть, откуда можно закачать весь фотоальбом за считанные секунды. Мы с Риммой создавали электронные фотоальбомы, которые стояли на комодах, с лучшей фотографией на обложке. Зато сейчас при мне не оказалось ни одной фотокарточки. Единственное воспоминание о жене – эти жёлуди.
А ещё – сын, который мирно посапывал на скамейке в камере на неизвестной планете.
Меня разбудил звук открывающейся стены. Сколько мы уже здесь находились? Расцепив веки, я обнаружил Нильса на полу. Не удивлён. На этих чёртовых скамейках спать очень неудобно.
Гуманоид, вошедший в камеру, коротко позвал через передатчик:
– Пойдёмте.
Я встал и, бросив взгляд на Нильса, направился за инопланетянином. Мальчик так и не проснулся. Мысленно я попрощался с ним.
Снаружи мне в глаза ударил яркий прожектор, и я прикрыл глаза рукой.
– Садитесь на стул, – слышу голос из передатчика. Это тот же инопланетянин, что заходил ранее или уже новый? Чёрт их разберёшь, все на одно лицо.
Нагнувшись, в пределах видимой пары метров, я обнаружил цельнометаллическую конструкцию в форме стула. Присев на неё, я поднял голову, и тут же прищурился. Свет жалил глаза.
