Все три месяца он ни черта не делал, только курил, ел еду навынос и смотрел старые полицейские сериалы. Вот там-то добро всегда побеждало зло! Каким бы могущественным ни был преступник, кто бы за ним ни стоял, хоть сам президент – в конце серии на него всегда надевали наручники. Всегда.
О том, что позже уголовника наверняка освобождали под залог, и он по-быстрому сваливал из страны, Байлес старался не думать.
Но чертова жизнь на то и жизнь, чтобы разочаровывать. Вот и Санторо как ни в чем не бывало торгует отравой, а он, Байлес, вынужден искать сбежавших из дома детишек. Другое дело, что он внезапно проникся новой работой – в самом начале карьеры он частенько работал на улицах и видел беспризорников, грязных, худых, как скелеты, из-за вечного недоедания, а то и торчания на игле. Многие из них остались без родителей и крыши над головой, а определенный процент состоял из беглецов. Вот их-то Байлес всеми доступными способами и возвращал домой. Правда, в большинстве случаев, увидев жилище, которое они предпочли покинуть, и родителей, еле открывающих заплывшие от беспробудного пьянства глаза, жалел о своем решении. Но дом есть дом, родители есть родители, какими бы они ни были. У него самого папаша упивался до зеленых фей, так разве Байлес вырос плохим человеком?
Но в то, что Матео Солитарио сбежал, он не верил. Официально нигде не объявлялось, но все вокруг знали, что мальчишка усыновленный, и подобрал его красавчик-богач как раз с улицы (подробностей Байлес не знал). По словам всех вокруг Матео приемного отца обожал, а до подросткового бунтарства было еще далеко. Тем не менее, Байлес прочесал весь Старый квартал, куда обычно стекались беспризорники, но безрезультатно.
Еще одним аргументом против побега было то, что отец знал подозреваемого. Сразу заработала версия о мести, тем более никаких требований о выкупе до сих пор выдвинуто не было. А это ох как усложняло дело и заставляло торопиться – никто не знал, что именно может произойти с мальчиком.
По адресу, который дал бывший работодатель Хендриксона, обнаружилась пустая неопрятная квартира. Байлес распорядился установить за ней наблюдение, но считал, что похититель вряд ли там появится. За его братом, Томасом Хендриксоном, мелким предпринимателем, тоже следили, опять же, совершенно безрезультатно. Генри вместе с мальчонкой испарились.
– Я понимаю, – промямлил он в ответ на выпад Санторо. – Мы делаем все возможное, все имеющиеся в нашем распоряжении ресурсы задействованы в поисках…
Байлес глянул на Амадео, который не участвовал в разговоре. Он сидел за столом детектива и цедил кофе из бумажного стаканчика. Лицо его было пустым, казалось, он вообще не слышал ничего, о чем тут говорили. Переживает, подумал Байлес. Или до сих пор в состоянии шока. Такое среди родителей пропавших детишек не редкость, как бы в кататонию не впал этот хрупкий принцесс…
Амадео отставил стаканчик и поднял на Байлеса усталый взгляд. Тот едва не отшатнулся – такая глубокая чернота плескалась в глазах. Байлес даже представлять не хотел, что будет, если она обернется не против похитителя, а против не способного ничего сделать детектива из розыскного отдела.
– Вы уж постарайтесь, – произнес Амадео. Голос его был тихим, равнодушным, но это в сочетании с убийственным взглядом еще больше пугало. – Постарайтесь, детектив.
Он поднялся и вместе с Ксавьером покинул кабинет. И только сев в машину, позволил себе выпустить злость. Зажмурился, стиснул зубы и со всей силы ударил кулаками по спинке переднего сиденья.
