До паркинга в моем доме она доезжает первая. Ставит машину на гостевое место и, не дожидаясь пока я припаркуюсь, идет к лифтам. Догоняю ее, едва успевая проскочить между закрывающимися створками.
- Забыла меня подождать? - интересуюсь насмешливо.
Но на самом деле, мне совсем не смешно. По какой-то одной ей известной причине Ника злится на меня с тех пор, как мы вышли из квартиры час назад. Впрочем, может быть, это началось даже раньше, когда я предложил поехать за ее машиной не медля, попутно ставя ее в известность о том, что вечером меня ждут дела.
Ника бросает на меня равнодушный взгляд и скрещивает тонкие руки на груди, подчеркивая ее деликатную округлость. Лифт начинает медленно ползти вверх.
- Нет, не забыла, - недовольно бурчит она.
- Почему не подождала? - с нажимом спрашиваю я.
- Кто тебя знает, - она дергает плечом. - Может, ты сразу поедешь по своим делам.
- Я чем-то обидел тебя?
- Разве такое возможно? - язвительно бросает она, демонстративно отворачиваясь от меня.
Лифт останавливается на моем этаже. Ника тут же, даже не глядя на меня, выскакивает на лестничную клетку и двигается в сторону квартиры.
Что на нее нашло? За приготовлением борща она была куда более сговорчивой.
Тут меня прошибает холодный пот. Что если она заметила мое возбуждение? Может быть, это ее разозлило? Или даже вызвало отвращение? Нет, это исключено. Она ведь на меня почти не смотрела. И потом, когда мы сидели за столом, была вполне дружелюбной.
Иду следом, даю Нике возможность открыть квартиру дубликатом ключа, который я вручил ей утром, но не позволяю скрыться в своей комнате: настигаю ее за порогом, хватаю за руку и дергаю на себя.
- Постой, - говорю подчеркнуто спокойно. – Не расскажешь, что произошло?
- Отпусти! – Ника сердито дергается, но я держу крепко.
- Отпущу, как только скажешь, что случилось.
Она смотрит на меня исподлобья. В газах какая-то несвойственная ей ярость. На щеках алеет жгучий румянец, губы приоткрылись, а грудь тяжело вздымается.
Твою мать.
То, что началось как попытка разобраться в поведении Ники, приводит к тому, что я вновь начинаю возбуждаться.
- Ничего не случилось, - шипит она, делая новую попытку вырваться, но я лишь прижимаю ее крепче, ощущая всем телом мягкость и деликатную женственность тонкой фигуры.
- Врешь, - мой голос звучит хрипло и сердито, а от ее близости все тело, особенно ниже пояса, недвусмысленно напрягается.
- Тебе какая разница? Тебя же не волнует ничего, кроме моей безопасности, - она вызывающе смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Злое лицо – под стать рассерженному голосу – находится всего в десятке сантиметров от моего. Голубые глаза, превратившись в ледяные кристаллики, сверкают от едва сдерживаемой ярости. - Я в безопасности. Что еще ты хочешь?
«Отпусти», - шепчет мой внутренний голос. - «Дай ей уйти». Но я его игнорирую. В голове начинает шуметь. Не могу оторвать взгляд от ее лица. От аккуратных розовых губ, не знавших уколов, маленького тонкого носа, мелких веснушек на фарфоровой коже.
- Дай же мне пройти! - почти кричит Ника.
Я киваю, но вопреки всему продолжаю прижимать ее к себе. Мы стоим в оцепенении уставившись друг на друга. Молчание все длится и длится, пока из груди Ники не вырывается долгий, прерывистый выдох.
Трезвый внутренний голос предупреждает меня, что я захожу слишком далеко, но я остаюсь глух к доводам рассудка. Все, что я сейчас вижу и чувствую - тело, лицо, дыхание, от жажды обладания которых перед глазами все плывет.
