Ничего святого - страница 5

– Эй ребята! Он возвращается! – с радостным гиканьем оповестил остальных Ваня.

– Патроны к бою! – скомандовал Марк. – Враг у ворот! Пощады не жди!

– И вы не просите, – ответил им я, подбирая кубики, которые они ещё раньше в меня запустили.

– Готовьсь! – крикнул Марк.

– Ну как хотите, – пожал я плечами.

Не знаю, откуда во мне тогда взялось столько спокойствия, – хочется верить, что это врождённое. Так или иначе, я выпрямился, стоя перед ними, готовый к обстрелу, держа в руках несколько деревянных кубиков. Они прятались за своей баррикадой из кубиков, столь предусмотрительно ими сооружённой; я же стоял открытый и беззащитный – просто стоял перед ними, готовый начать войнушку.

– Огонь! – скомандовал Марк.

В тот же момент из-за баррикады в меня полетел десяток деревянных кубиков. Я инстинктивно прикрыл глаза на мгновение. Не помню, чего я ждал в этот момент: что им станет жалко меня, что они все промажут или же что за меня, наконец, заступится воспитательница. Так или иначе, ничего этого не произошло. Я почувствовал, как в меня врезались десять остроугольных деревянных предметов.

Когда я открыл глаза, ничего не случилось: руки и ноги были на месте, ну, несколько синяков на теле и на конечностях, немного больно, но, в общем, жить можно. Я продолжал также, словно стойкий оловянный солдатик, замерев в одной позе перед расстрелом, стоять перед моими обидчиками. Теперь я видел их удивлённые и слегка сконфуженные физиономии. Даже Марк немного смутился.

Я улыбнулся:

– Теперь у меня есть патроны.

И принялся кидаться в них их же кубиками. Это было для них неожиданно, а для меня – совершенно нормально: они напали, а я отвечаю, – правда на моей стороне. С первого же залпа я угодил одному мальчику в грудь, другому – в ключицу. Третьему кубик пришёлся в солнечное сплетение.

Кто-то принялся кидать кубики мне в ответ. Некоторые проходили мимо, некоторые попадали в меня; однако теперь я не замечал этого, я не чувствовал боли: я должен был нанести им ответный удар, всё прочее я игнорировал.

Я метал в них свои импровизированные боеприпасы и всякий раз попадал в цель. Не могу сказать, что я настолько уж меток: сколько раз потом ходил в тир – не больно-то меткий стрелок из меня. Однако в тот момент я попадал в новых и новых противников. Некоторые из них пригибались то ли от страха, то ли за боеприпасами, – так или иначе, когда они высовывались, я настигал их. Я кидал всё быстрее и яростнее. В какой-то момент я услышал, как Марк закричал:

– Враг атакует! Ложись!

Они легли.

Я понимал: они притаились и могут в любой момент разом контратаковать меня из-за своей баррикады. Я поднял с пола кубики, которыми они запустили в меня, и начал артобстрел по их блиндажу. Как-то подсознательно я догадался, что наиболее эффективно будет нанести удар понизу. Я начал дробить фундамент их заграждения: через несколько секунд их баррикада рухнула прямо на них.

Теперь они были передо мной как на ладони, но я не спешил «приканчивать» их. Я знал, что без своей крепостной стены они ничего не стоят, раз вдесятером не смогли сломить меня из-за неё. А раз так – я победил, так к чему мне добивать их? Разумеется, всё это я понимаю сейчас. В детстве я не так много размышлял о своих поступках, я поступал инстинктивно. Но если бы в четыре года я мог оценить, почему я поступил так, а не иначе, думаю, я сказал бы именно это.