В лесу ухает месяц.
Филин светится в темноте ночи.
Сели ужинать.
– А где Руфи?
Это Руфус. Смотрит, все на месте, а Руфи нет.
Агнесса смотрит на темное болото там, за окнами.
– Заигрался… пойдем… поищем…
Вечером вернулся Руфи.
Вбежал в прихожую, запыхался, уже в холле спохватился, что ботинки не снял, а сколько раз ему говорили, чтобы грязь в дом не тащил, всё бесполезно. Кинулся назад, разулся, кинулся грязь за собой вытирать, еще больше грязь развел…
И Руфус смотрит.
И Агни смотрит.
И Руфи скороговоркой – а-извините-пожалуйста-а-я-больше-так-не-буду-а-можно-зайти-и-все-такое…
– Руфи, а ты же…
– А-а-а, а щас, уберу…
– Руфи…
– А я больше так не буду…
И надо бы сказать, что Руфи умер, месяц назад похоронили – и что тут скажешь…
– Руфи, – Руфус не выдерживает, – иди… умойся…
– Ага, ага, щас… а я больше так не буду…
В лесу ухает месяц. Один месяц, другой месяц, вон их целая стая…
Филин взошел.
Сели ужинать.
– А где Агнесса?
Оглядываются, и правда что – Агнессы нет.
– В магазин пошла… – Руфус хмурится, – э-э-э… надо бы встретить… пойдемте… посмотрим…
Агни не понимает, в какой магазин, почему в магазин, откуда здесь вообще магазин, нет здесь никаких магазинов, вообще ничего нет, здесь и деревни-то толком нет, деревня вся там, в болоте утонула, только крыша церквушки торчит…
Уже тогда я начала понимать, что маленькая деревенька вовсе не то, что кажется. Я не понимала, откуда берутся продукты в нашем холодильнике – ведь на много миль в округе не было ни одного магазина, а Руфус никогда не вывозил из гаража свой Форд…
Агнесса отстраняется от Руфуса, сладко потягивается на постели, обнаженная в свете филина.
Спрашивает то, что хотела спросить уже давно:
– А мальчик с девочкой… они тебе кто?
Руфус вздрагивает:
– В смысле?
– Ну…. Племянники они тебе? Или брат с сестрой? Или…
Агнесса замирает в страхе. Только бы сейчас не оказалось, что у Руфуса дети есть, это вот Руфи от первого брака, это вот Агни от второго, а от третьего… а пусть Агнесса не беспокоится, от третьего брака дети уже взрослые, в институте учатся, по воскресеньям приезжают…
– Э-э-э… а я думал, они с тобой.
Гром среди ясного неба.
Агнесса не понимает, как с ней, почему с ней, не было с ней никакого мальчика, и девочки никакой тоже не было, и вообще…
– Э-э-э… а нет…
И теперь уже Руфус на Агнессу смотрит, ничего понять не может, как, почему, зачем…
…к сожалению, у поселка нет будущего – будущее у поселка отобрали в тот момент, когда возле Джаумы началось строительство комбината…
Ученые обеспокоены тем, что выбросы с предприятия могут серьезно повлиять не только на экологию местности, но и вызвать нарушения в физических законах…
…предприятие по производству…
– …по производству чего? – Руфус сжимает в руках обрывок газеты, – что они там делают, чёрт возьми?
– Да ничего не делают, фабрика-то не работает уже…
Это Агнесса.
– Не работает? Не работать-то она не работает, только отходы с неё текут и текут!
Сели ужинать.
У них на ужин курица жареная.
И картоха вот такими кусками.
И шоколад.
Откуда у них шоколад, если в деревне ни одного магазина нет, да и деревни никакой нет, и вообще…
А вот.
Шоколад.
Руфус ест.
И Руфи ест.
У Руфуса волосы рыжие и веснушки на лице.
У Руфи волосы рыжие и веснушки.
Агнесса ест.
И Анги.
У Агнессы черные кудри.
И у Агни черные кудри.
Вот так.
Болото молчит.
Болото думает.
Время вязнет в болоте, закручивается само на себя, изгибается причудливыми лентами.
