– В моём нынешнем положении это представляется едва ли возможным. Кроме того, единовременная помощь, пусть даже дворянину, идёт вразрез с моими принципами, тем более, под ссудный процент. Это не является отказом в посильной помощи, Борис Викторович. У меня вы можете найти приют на некоторое время. Воспользуйтесь этой возможностью, прошу вас. Ситуация способна измениться в благоприятную сторону, но этот момент требует некоторого ожидания.
После сытного, пусть и вегетарианского завтрака на кухне, Савинкова разморило. Остаться на даче в Озерках или топать в город много вёрст с непредсказуемым результатом и риском? Он сделал выбор в сторону сиюминутных потребностей.
– Если вас не обременит моё присутствие, – смирился Савинков.
– Нисколько.
– Постараюсь не докучать.
– Вы разбираетесь в технике? – спросила графиня.
– Мои способности будет уместно отнести к области юриспруденции, – Савинков негромко кашлянул.
– Вы молоды, умны и получили прекрасное образование. Я познакомлю вас с Воглевым. Он вам всё объяснит. И представлю вас Николаю Ивановичу Кибальчичу.
– Неужели родственнику того самого?
– Не родственнику, – одарив покровительственной улыбкой, молвила графиня грудным голосом. – Тому самому.
– Но ведь его же повесили…
– Вы сами всё поймёте, когда увидите. Обещаю, проведённое в Озерках время оставит незабываемые воспоминания.
– Покорнейше благодарю, Аполлинария Львовна.
– Марья приготовила постель во флигеле.
Савинков понял, что аудиенция окончена, и поднялся. В гостиную заглянула прислуга.
«Подслушивала», – утвердился в подозрениях беглец.
– Желаю сладких снов. Отдыхайте с дороги! Вам поможет Юсси.
Марья проводила в переднюю, где отирался финн. Проходя, Савинков то ли различил еле слышный шёпот, то ли – он не понял – уловил чью-то мысль:
«Барин, беги!»
* * *
– Воглев, – раздался глас свыше. – Антон Аркадьевич.
Савинков вскочил с кровати напуганный. Чудовище пробудило его. Оно подкралось и материализовалось. Он ощутил приближение. Пригрезилось, будто к изголовью подошёл людоед, встал и выбирает, как напасть и за что схватить, – а когда усилием воли сбросил дрёму, оказалось, что это не сон.
– Виноват, сморило с дороги. Честь имею рекомендоваться, – беглец представился, ощущая себя не в своей тарелке.
Воглев стоял, заложив руки за спину, смотрел неподвижно. Был он коренаст, на голову ниже Савинкова. Грубо вытесанная башка заросла густым чёрным волосом. На макушке он вился красивыми прядями, усы же и борода до самых глаз торчали клочьями, будто их постригли впотьмах овечьими ножницами. Мясистые складки на высоком лбу застыли в напряжённом раздумье. Под широкими бровями горели диковатым огнём карие глаза. Крупный нос, толстые губы, грудь бочонком. Под грязной белой рубахой с засаленным галстуком перекатывались при всяком движении бугры природных мышц.
Савинков чувствовал сухость во рту и жар немытого тела. Пиджак, который берёг всю дорогу, оказался измят.
– Который сейчас час, уж простите? – улыбнулся он.
– Шестой уж, четверть, – в такт ему ответил Воглев. – Пойдемте, я покажу вам, где туалетная комната.
– И ретирадное место, если можно, – добавил Савинков. – Я долго пробыл взаперти.
Воглев посмотрел на него с угрюмым недоумением.
– Можно. Отчего же нельзя, – он указал на ржавое ведро возле печки – На этот случай вам была приготовлена параша. Впрочем, идёмте.
Савинков последовал за ним, испытывая определённый и вполне объяснимый в данных обстоятельствах дискомфорт. Квадратная спина в белой рубахе качалась перед ним.
