Ник и Ясмина - страница 7

– Не хочешь рассказать, о чем ты сейчас задумался? – тихо интересуется Антон, вырывая меня из забвения, в котором я мысленно лежу глубоко под землей в деревянном гробу.

«Будь честным!» – неожиданно всплывает в моей голове. Она так отчаянно просила меня быть открытым. Я судорожно сглатываю образовавшийся в горле комок и тяжело вздыхаю. Так и быть, Лу, твоя взяла.

– Думаю о том, что мое любимое хобби чуть не лишило меня жизни. Может, ты расскажешь, как так вышло? Потому что лично я ни хрена не понимаю.

– Видишь ли, твое увлечение здесь ни при чем, – его уверенный тон меня раздражает, но любопытно узнать, что он скажет дальше. – Проблема в твоей самоидентификации.

– В моей чем? – я делаю вид, что понятия не имею, о чем он толкует, но Антон выгибает дугой бровь и предпочитает оставить мой вопрос без ответа.

– Творчество, Ник. Оно играет важную роль в осмыслении и определении личности. Знаешь ли ты, что человек считается человеком, когда осознает свою идентичность в разных сферах?

– Я думал, что человек считается человеком, если родился человеком, а не собакой или голубем, – мне кажется, что он вот-вот хлопнет себя ладонью по лицу и закатит глаза, но Антон хорошо держится.

– Лишь с биологической точки зрения, – спокойно парирует он.

– Какое все это имеет отношение ко мне? Творческим я никогда не был.

– Но твой канал, – я прерываю его.

– Моего канала больше нет.

– И все же, – не унимается надоедливый психотерапевт, – ты долгое время отдавал себя этому увлечению. В какой-то момент оно стало своего рода работой, не так ли?

– Это стало петлей на моей шее, которую хотелось сбросить. Что я, собственно, и сделал.

– Да, хорошо, наверное, было освободиться от такой ответственности.

– Ага, – киваю я, надеясь, что мы вот-вот закроем эту тему, но он неожиданно продолжает.

– Но что произошло, когда ты избавился от этой петли? – он, словно подводит меня к какому-то страшному осознанию, и мне определенно не хочется продолжать наш разговор.

– Думаю, на сегодня хватит, – я спрыгиваю с кушетки и спешно направляюсь в сторону двери. Мне думается, что Антон сейчас подскочит к двери и преградит мне путь, но он остается на месте и кажется совершенно равнодушным.

А потом он произносит то, в чем я все это время боялся признаться. Спокойно, без всякого надрыва, лишь несколько слов, но этого хватает, чтобы я рухнул на колени прямо на пороге его кабинета.

Раз и ты стал никем.

Как же он чертовски прав. В тот вечер, когда мне пришла «гениальная» идея удалить YouTube канал, я надеялся получить освобождение, почувствовать легкость дыхания. Но вместо этого появилась незнакомая прежде потерянность. Внутри стало так пусто, будто душа навсегда покинула тело. Было не за что ухватиться, невесомый мир ускользал сквозь пальцы, воздух стал чем-то чужеродным и представляющим опасность. Я не мог сделать вдох, грудь сдавило мощной волной паники, а в висках стучало так, что хотелось биться головой об стены, только бы это прекратить. Никогда не думал, что приду к такому. Но я, обливаясь потом и слезами, приблизился к окну. Мне так хотелось сделать хотя бы один вдох, даже если он станет последним.

Она никогда не устраивает сцен при Саве. Каждый раз, когда я сталкиваюсь с ее неприглядной жестокой стороной, никого не оказывается рядом, чтобы прийти мне на помощь. Но иногда кажется, что будь на моей стороне сотня или даже тысяча человек, ничего не изменится. Никто не запретит ей говорить и никто не помешает ей