– А, откуда вы вообще все это… Как вы сказали вас зовут?
– Я не говорьил. Зачем вам лишняя информасия? – галстучный серьезно посмотрел на Нику, и она осеклась под его строгим взглядом. Странный акцент. Никогда такой не слышала. Европеец, славянского типа. Может, прибалт? Глаза его не были матовыми. Он не лгал, действительно значит выход был?
– И что же вы мне можете предложить? – стараясь сдержать предательскую дрожь в голосе, хрипло спросила Ника. Как всегда, в такие неудобные моменты кровь прилила к ушам, щекам и шее. Боже! Да они просто горели, выдавая ее с головой.
– Продолжение обычной нормальной привычной вам жизни, – Ника отметила, что он сказал это совершенно не коверкая слов. Но удивляться было некогда.
– А… А что я должна буду? Деньги? Сколько? – спросила Ника и тут же в ужасе от сказанного прикрыла ладошкой рот, оглядев круглыми глазами кабинет – вдруг камера пишет, как она тут взятку должностному (?) лицу предлагает. Или не должностному? Кто он вообще? А может и не деньги ему нужны?! А что-тогда?
Мысли бешено крутились в ее голове. Кто это так за нее хлопочет?
Галстучный, глядя на Нику нетерпеливо поморщился. Будто, ему не нравилась подозрительность девушки, и он решил ускорить процесс.
– Я предлагаю вам проехать со мной. Видите ли… Есть некоторые несостыковки в вашем деле… Ваша машина не повреждена. Вы обратили на это свое внимание? Мы могли бы использовать эти вешши, чтобы избавить вас от ненюшных собитий.
– Дааа… – ошарашенно протянула Ника действительно вспоминая, что не отойдя еще после шока она осматривала свою машину и не нашла практически никаких повреждений. А ведь по смыслу, повреждения должны были быть. И значительные!
– Но, – прервал Никины мысли галстучный, опять вдруг начав коверкать слова – Вы вместе с тем все же подписали чистосЕрдечное признаньие при составлении протокола… Это очьень плёхо. Вы должны понИмать, что вам после суда придется покинуть семью для отбывания срока наказания в колонии посельении. А вашу дочь отправят в детский дом. Это очьень-очьень плёхо. Но как вы уже поняли, есть вихоуд. Выход. Я предлагаю вам пройти тести.
Ника непонимающе заморгала глазами, не сразу поняв, про какое тесто идет речь. Но, быстро сообразила, что «тести» означает «тестироваие».
– А, – обрадовалась Ника, – детектор лжи? Ну, это конечно. Я согласна. Достаточно детектора лжи?
Галстучный снова поморщился.
– НикА, я ничего не говорил вам о детекторье лжи. Нужны другие тести.
Никин взгляд потух. Она знала, что существует несколько десятков способов обмануть полиграф. Начиная от медикаментозных средств, притупляющих реакцию наравне с выпитой накануне изрядной порции спиртного, с десяток различных химических средств, искажающих кожную реакцию до широко использующихся у зэков приемчиков физиологической блокировки обычной реакции, когда они, отвечая на вопросы ритмично сжимали и расслабляли сфинктер ануса, концентрируя все свое внимание на этом занятии.
Видимо галстучный знал откуда-то не только подробности ее личной жизни. Он был знаком с осведомленностью Ники и желал проверить ее как-то по-другому. Жаль.
– Я надеюсь, что вы благоразьУмная жьенщина, – продолжал тем временем галстучный, – завтра суд, времени не так уж много.
Никина щека вновь болезненно дернулась – она жутко не любила, когда ее кто-то называл «женщина». Как-то сложилось в современности, что тех, кому не стукнул полтинник и в которых не набралось центнера живого веса автоматически причислялись в вежливом разговоре к категории «девушек». То есть «женщинами» обычно называли ту не определенную категорию лиц женского пола, а явно стареющих обрюзгших крупногабаритных особ, или совсем уж бабушек. А обращение «бабушка», звучало как-то совсем уж рудиментарно. Даже говоря о бабушках в третьем лице, о них говорили скорее, как о пожилых женщинах.
