– Я такая не одна?
– Не одна, – вздохнул Дмитрий Арнольдович, – не одна. Но все же, вы – яркий представитель. Ваши результаты превосходят все ожидания, но… Как говорится, «против лома нет приема, если нет другого лома». Ваши способности легко блокируются описанным мною только что химическим оружием «завеса». Моя задача научить вас противостоять действию химического воздействия для того, чтобы в случае необходимости, вы беспрепятственно могли воспринимать необходимую информацию.
– Кому необходимую? – не выдержала Ника.
Дмитрий Арнольдович вздохнул. Поднял на Нику страдальческий взгляд, как бы говоривший: «Ну мы же договорились, что здесь вопросы задаю я?!» и ответил ей, нехотя:
– Я уже говорил вам о своих задачах и компетенции. На сколько я был осведомлен, в разговоре с вашим – за кого там вы его приняли? Прибалтом, – Дмитрий Арнольдович криво усмехнулся, а Никины брови давно застывшие высоко, сумели еще выше приподняться от удивления – Вы условились нашу контору называть «Конторой». Так о чем же вы хотите меня спросить? По-моему все предельно ясно. И повторю: эта область не в моей компетенции. Когда мы с вами кончим всю подготовку, вам будут предоставлять всю необходимую информацию, – понявший, что Нику он не убедил, Дмитрий Арнольдович, еще раз глубоко вздохнув закончил, – и разрешат возвращаться домой между выполнением заданий. К дочке.
Никины мысли заполнила Ниночка, глаза заволокло мутной пеленой слез. Ника рассеянно позволила делать с собой все что было необходимо доктору. Она была вся в собственных мыслях, в своем ей только понятном мире, укрывшись от остальных такой отрешенностью, через которые даже не проникал смысл распоряжений неприятного ей до ненависти Дмитрия Арнольдовича. Но все же ясно было, что она не у маньяка в руках, человек просто выполнял свою работу, отрабатывая свой хлеб.
Но с другой стороны… Ненавистный доктор, ненавистная странная история, ненавистные врачи… Очередной, уже ожидаемый укол в шею – ее попросту выключают, как ремонтируемого робота, чтобы не мешалась. Темнота.
Однажды как-то вдруг сон стал явью, ничем от него не отличаясь. Она таяла, как шоколад в его объятьях. И эти минуты были центром ее жизни. А все остальное было таким ничтожным…
Конечно, она безумно любила свою малышку и маму. Но ничего не могла с собой поделать. Сколько было усилий приложено для того, чтобы поймать Его взгляд!
Она всегда имела большой успех у мужчин. Раздражающий такой успех. Причем, со странным таким перекосом – чем старше были волокиты, тем большее внимания она получала с их стороны. Отвратительно!
А он был совсем не стар. Весьма импозантен, умен и успешен. Сильный и смелый. Напористый в меру. Он был Мужчина во всем. От него пахло приятно и правильно. Иногда просто хорошими сигаретами. Иногда лучистым запахом луговых цветов, когда он был расположен к ней и имел хорошее настроение… Иногда, когда дела шли не так, как они должны были идти, Ника сторонилась и ограждала себя от того пылающего сероватого желто-оранжевого, который не просто был неприятным оттенком, а слепил, сопровождая невозможно резким, почти перцовым запахом… Много эмоций, которые менялись, как весенняя погода. Нику пугала такая смена настроений, но ее влекло к нему так неудержимо, что все эти моменты быстро забывались, как если бы набежавшие на солнце облака разогнал дерзкий весенний ветерок. И снова только сияющие солнечные лучи, только приятный запах луговых цветов и хороших сигарет… И тогда он улыбался. Может быть даже и ей…
