Да идите вы все… к чертовой бабушке!
Я улыбаюсь. Напоказ. Эффектно, полагаю, потому что ближайшие ко мне парни тут же морщатся – все как один. Что ж, отлично. Этап первый пройден. Этап второй – я выбрасываю ноги в проход, нагибаюсь, не заботясь о том, что платье скособочилось и подол неприлично задрался. В полной тишине треск сломанного каблука слышится, как звонок с урока, которого все нет и нет. Причем каблук до конца не отрывается – я минуту дергаю его туда-сюда, но он держится, гад! Вспомнив, наверное, все нецензурные выражения (а половину из них прошептав), срываю туфли к чертовой матери и с удовольствием швыряю их в окно. Тихий плеск – внизу, наверное, фонтан или пруд. И снова тишина.
Все, я готова. Не переставая улыбаться, иду к зеркалу, стараясь не обращать внимания на устремленные на меня любопытные, издевательские взгляды.
Мадам Мелинда – высокая красивая женщина неопределенного возраста (папа про таких говорит, что после тридцати у них возраст заканчивается) – цепко на меня смотрит и холодно улыбается. У нее высокие скулы и тонкие алые губы, поэтому улыбка получается хищной. И зеленые глаза при этом так сверкают, что мне становится совсем не по себе. По-моему, эта мадам куда сильнее напоминает злую ведьму, чем даже та настоящая ведьма, которая меня прокляла.
– Отлично, Розалинда, – мадам кивает на карту в зеркале и передает мне «волшебную палочку». – Покажите нам Креманию.
Я беру палочку – и набалдашник на ней гаснет. Одновременно же гаснет зеркало.
Как дура, я в полной тишине стою с палочкой в руках, косясь на учительницу. В классе раздается несмелый смешок, впрочем, быстро утихший. Мадам Мелинда поднимает брови.
– Полагаю, проклятье мешает вам колдовать, Розалинда? Или, – помедлив, интересуется она, – это у вас с рождения?
Я стискиваю в руках палочку и начинаю страдать от сильного желания огреть ею вышеупомянутую мадам.
– Простите, – мой голос звучит тихо, но достаточно твердо, чтобы заполнить тишину класса, – вы думаете, что я родилась лягушкой? А раз моя мама фея, то лягушкой, в которую я пошла, полагаю, вы считаете моего папу?
Тишина в классе теперь такая, что если бы здесь пролетел комар, мы бы все без труда его услышали.
Мадам Мелинда моргает и протягивает руку, чтобы забрать у меня палочку.
– Я ничего не считаю, Розалинда. Просто мне сложно понять, зачем кому-то проклинать такую принцессу, как вы.
Теория «папа решил жениха испытать» тут вряд ли прокатит да и звучать будет нелепо, поэтому я, отдавая палочку, бросаю:
– А мне сложно понять, почему моя внешность вас настолько сильно занимает.
Мадам Мелинда с интересом глядит на меня – тоже в полной тишине – и наконец изящно делает пасс палочкой. Зеркало снова загорается.
– Покажите Креманию, Розалинда.
Я смотрю на россыпь цветных «лоскутов» на карте, пожимаю плечами и наугад тыкаю в фиолетовый. На фоне светящегося зеркала мои перепонки теперь не заметить просто невозможно.
По классу прокатывается слаженный смех.
– Это не Кремания, Розалинда, – улыбаясь, говорит мадам Мелинда.
Я снова пожимаю плечами и с самым невозмутимым видом тычу теперь в зеленый. Тут этих «лоскутков» больше десятка – мы долго так будем Креманию искать?..
– И это не Кремания. Розалинда, вы не знаете, где находится ваше же королевство?
Сомневаюсь, что даже настоящая Розалинда знает, где оно находится. Но не она сейчас мнется у зеркала.
