В Киеве перед археологами вообще встает множество вопросов, способных поставить в тупик. В культурном слое IX–X веков остались буквально отдельные камни, и с их датировкой есть серьезные проблемы. Судить по ним о постройках очень затруднительно. Некоторые историки считают это следствием того, что русские феодалы не любили жить в каменных постройках (?!). Такие вот они русские феодалы – все не как у людей. Кстати, саму Десятинную церковь, если верить источникам, спустя почти полстолетия все-таки решили возвести из камня и даже вызвали для этого «мастеры из грек». Культурный слой XI–XII веков сохранился лучше, так что архитектура времен Ярослава Мудрого изучена достаточно полно. Конечно же, следует упомянуть киевский Софийский собор, возведенный в 1037–1044 годах и хорошо сохранивший под достройками первоначальные формы. Он подробно исследован учеными. Но и здесь не обошлось без споров. Одни специалисты обнаруживали в соборе традиции деревянного зодчества, другие отрицали это, некоторые отмечали близость к романской архитектуре, но все сходились на мысли, что аналогов киевскому собору в мире нет.
Как бы то ни было, упомянутая церковь Пресвятой Богородицы простояла почти 250 лет, пока в 1240 году (в том же, когда «просвещенные» немецкие рыцари возвели деревянную крепость в Копорье) далекие предки Тараса Бульбы не выжгли Киев подчистую[1]. Этот год стал переломным в истории города. Каким таким напалмом жгли казачки Мать городов русских, что оказались напрочь уничтожены все каменные постройки, – тайна сия велика есть. Но серьезные находки, свидетельствующие о величии города, появляются лишь после этой даты.
Теперь обратимся к легенде об Аскольде, о том, как он плыл на лодьях по широкому Днепру, и о том, как в одном из поселений, расположенных на высоком правом берегу, люди, которые вышли ему навстречу, на вопрос «Кто вы и чей это град?» ответили: «Град сей Киев, а платим мы дань хазарам». Да, получается история-то вполне достоверная. Киев на момент появления дружины Аскольда был относительно небольшим полянским поселением, Аскольд, взяв его под защиту, присоединил к тогдашней Руси и «остался княжить в Киеве».
Об Аскольде, как и о Рюрике, до нас дошло не так уж много свидетельств. Летопись упоминает еще и некоего Дира, хотя в большинстве источников, которые повествуют о воинских подвигах дружины, отправленной Рюриком на Царьград, командир у нее один. Вот что пишет один из наиболее авторитетных советских исследователей Киевской Руси Б. А. Рыбаков: «…личность князя Дира нам не понятна. Чувствуется, что его имя искусственно присоединено к Оскольду, потому что при описании их совместных действий грамматическая форма дает нам одиночное, а не двойное число, как это должно было бы быть при описании совместных действий двоих лиц»>19. Возможно, имеет место, как и в Иоакимовской летописи, ошибочное прочтение имени Аскольд/Оскольд/Скальд – Hoskuldr (Аскольд + Дир). Было бы чрезвычайно интересно провести раскопки в Угорском урочище, где, по легенде, находится могила одного из первых правителей Киева. Возможно, они дали бы какие-то ответы. Но место это так активно застраивалось и перестраивалось аж с XV века, что рассчитывать на сенсацию не приходится.
С Аскольдом еще больше тайн, чем с Рюриком. Если о последнем мы хотя бы можем с определенной долей уверенности сказать, что он варяг (не до конца понятный этноним, но есть основания полагать, что он тождественен этнониму «рус», подробнее об этом читайте ниже), то про Аскольда ничего не известно. Неясны и его взаимоотношения с Рюриком. Во 2-й Псковской летописи, довольно поздней, сказано: «А князи вта лета бяху на Рускои земли; От Варяговъ 3 князя, первому имя Скалдъ, а дроугому Дир, а третьему Рюрик…»
